В нижнем городе есть квартал, огражденный стеной. Стена имеет идеальную круглую форму. Стена огромна: по высоте она равняется пятиэтажному дому, толщина ее – одна пятая высоты. В стене есть ворота, ворот много, около пятидесяти. Ворота всегда закрыты. Ну, почти всегда.
Над каждыми воротами располагаются сдерживающие центры. В них находятся механизмы, способные ворота открыть. И ворота открыть можно только все одновременно. Если хотя бы в одном центре замок заперт, то ни одни ворота не откроются.
В сдерживающих центрах всегда дежурят солдаты. Они имеют право открывать ворота только по приказам сверху. А задачей их является не допустить того, чтобы жители огороженного квартала открыли ворота самостоятельно.
Работа у солдат обычно спокойная – расчет режется в «дурака» или в «чапаевцев», командир пьет кофе и гоняет стрелялки на компьютере. Бывает, что у ворот собирается бездельничающая молодежь из местных. Они ходят по кругу с плакатами вроде «Пустите нас наружу!», «Мир имеет право знать!» или скандируют подобные лозунги. Тогда командир лениво выходит на небольшой балкончик и, почесывая волосатую грудь сквозь тельняшку, лениво говорит:
— Ребят, занялись бы делом! Идите домой, помогите родителям! Ну чего вы толпитесь?
— Никогда! – отвечают ему снизу. – Вы не заставите нас молчать!
— Ну, ладно, — говорит командир, сдерживая зевоту. – Не заставлю, так не заставлю… — разворачивается и уходит внутрь центра.
Молодежь, сконфуженная происшедшим, обычно выкрикивает что-то в течение нескольких минут, затем расходится.
Так бывает обычно… Но иногда… Очень редко…
— Я люблю тебя, — сказал он.
Она вздохнула.
Жители квартала, все, от мала до велика, застыли в напряженном ожидании на площадях, перед огромными экранами. Многие непроизвольно задержали дыхание.
— Ты просто отличный парень… Хороший друг… Хороший человек.
Вздох прокатился по толпе. У кого-то на глазах навернулись слезы. Но никто не расходился, хотя все понимали, что, вряд ли услышат: «Ты такой хороший, поэтому я тоже тебя люблю!». Но надежда живет всегда.
— Но я не люблю тебя. Сердцу ведь не прикажешь…
— А ты пробовала, курва мать!?!? – выкрикнул низенький человечек с бородкой клинышком и налысо бритой головой. Кто-то застонал. Кто-то просто сел на землю, держась за сердце.
— Надеюсь, мы останемся друзьями?
— Да, бля! Останемся! – крикнул тот же лысый бородач, — Ты беги за водкой, а я пока проституток закажу! Друзьями!!! Все они хотят нас в друзьях!!! И никак иначе!!!
По толпе прошел гул. Затем жители огороженного квартала в едином порыве развернулись и пошли к стене. К воротам.
Солдаты сдерживающих центров тоже видели все на экранах своих служебных мониторов. По лицам многих из них текли слезы.
Толпа приблизилась к воротам. Вперед выдвинулся здоровый усатый амбал, явно неформальный лидер.
— Эй, солдатня! – крикнул он.
На балкончик, теперь закрытый колпаком бронированного стекла, вышел капитан.
— Что-то случилось? – холодно-равнодушным голосом спросил он.
— Открывай! – сказал амбал, тоном не подразумевающим возражений.
— Ворота? – удивился капитан. – Хм. Боюсь, не могу. У меня нет приказа сверху.
Толпа взревела. В капитана полетели камни, но не пробивали защитного колпака, и сыпались обратно в толпу.
— Тихо! – крикнул амбал. Толпа угомонилась. – Капитан, ты же все видел! Открой ворота! И в гробу я видел тех, кто наверху!