Глава 6. Испытания

1. Серенада.

Царевич принимал ванну. Он сидел в бочке с теплой водой, намыливал волосы, а лакей с ковшом ждал команды смыть пену с головы царевича. В дверь покоев постучали.

— Кого еще черти на ночь глядя принесли?! — крикнул Иван, протирая глаза от мыльной пены.

— Наемник Ник, меня Ваня звал.

— Точно, звал, заходи.

Наемник вошел, застыл на пороге, оглядел комнату и присвистнул:

— Вау… Нехилые комнатенки.

— Покои, Ник. Во дворцах покои. Но согласен, покои хорошие.

Ник задумчиво посмотрел на принца, но при лакее ничего говорить не решился.

— Ты уже поужинал? — спросил царевич.

— Неа. Как раз гонцы, — Ник выделил слово интонацией, — твои застигли, только собирался заказ сделать.

— Ну иди как раз поешь, я пока отмоюсь, — и уже лакею, — Скажи что б на кухню моего гостя проводили и накормили. Голову только мне смой и свободен.

— Конечно, принц, — отозвался лакей.

Наемник при слове «принц» усмехнулся.

Лакей вылил на высочайшую голову ковш воды, вытер руки и красивым жестом пригласил Ника следовать за ним.

Иван же вылез из бочки, накинул роскошный банный халат, уселся в кресло, блаженно вытянув затекшие в бочке ноги, прикрыл глаза и занялся анализом ситуации.

«Генерал на границе лишил меня охраны. Намеренно или правда обычай? Если намеренно, то он в сгворе с убийцами. Если действительно есть такой обычай, то и убийца об этом знал и, следовательно, знал что я пойду один. С генералом не ясно. Хотя и сержант нас не ждал в таком количестве… Или это был спланированный спектакль для меня и телохранителей?.. Тут пока тупик, слишком мало информации, чтобы делать выводы. Дальше. Зомби. Если есть живой мертвец, значит есть маг, который эту пакость воскресил. Зомби был в форме Аристарховых солдат. Вообще, насколько я знаю, трупы обычно не переодевают. Значит, действительно солдат. Намеренно его выдали некроманту, или он сам решил перестраховаться на случай, если бандиты не справятся со мной? И тут не понятно. Но! Маг-некромансер как раз-таки обладает теми деньгами и влиянием, чтобы подкупить пехотного генерала… Везде тупик» — вынужденно констатировал принц, — «Слишком мало я знаю».

Дверь в комнату принца бесцеремонно открылась (царевич вздрогнул) и внутрь зашел наемник.

— Стучаться надо! — буркнул принц

— Ага, — весело сказал Ник, — И еще меня мама учила говорить правду, гонец царя Виктора. Гонцов-то нынче у Аристарха встречают-то как! По-королевски просто.

— Я не мог тебе доверять. А потом, когда ты не попытался меня зарезать ночью, я решил, что могу. Ладно, выяснилось же все в конце концов, так что не парься. Тут с другим у нас проблема. – Иван кивнул на кровать, на которой лежала заботливо принесенная Мило Крубесским лютня, – Песню надо до завтра написать. Серенаду. Про принцессу.

— Таки жених! – Радостно воскликнул Ник, — Я так и знал! Но! Я не поэт. Я наемник. Охранник. Нападут сейчас враги, не дай Бог, отбиться от них будет моей проблемой. А серенаду писать – не наша, а твоя проблема.

— Логично, — ответил царевич, — То есть, вообще в этом на тебя не рассчитывать?

— Ну, я знаю одну песенку. Играть довольно легко, а это для нас самое главное, я так понимаю.

Ник взял струнный инструмент и сыграл пару аккордов.

— Вот так примерно. И пока поешь так и играешь все время.

— Звучит зловеще, — сказал Иван, — но на безрыбье… Как ты там брался?

— Вот смотри, пальцы ставишь сюда, — Ник поставил пальцы принца на нужные струны, — зажимаешь, а правой сверху вниз все время в нужном ритме.

Принц попробовал. Относительно сносно получилось с третьего раза.

— Ну, допустим. За ночь дотренируюсь. А слова там какие?

— Начни играть, я напою.

Под сбивчивый аккомпанимент царевича Ник исполнил несколько строк:

— О мой,

Внутренний

Голос,

Ты помогаешь мне,

Даже во сне…  (п. Personal Jesus гр. Депеш Мод в вольной адаптации Д. Антимонова)

Иван перестал играть и задумчиво поглядел в пол.

— А ты смешной, Ник! — сказал он наконец, — «Внутренний голос»? Серенада для прекрасной принцессы Аглаи? «О мой»?

— Можешь переписать текст. У тебя вся ночь впереди… — безмятежно проговорил наемник, развалившись в шикарном кресле.

— Ладно, что там дальше?

Ник рассказал Ивану текст, который, как царевич и боялся, абсолютно не подходил для серенады. Обнадеживало лишь обещание Крубесского о безоговорочной победе.

— Запиши, а? Буду учить, — тяжело вздохнул Иван.

Еще два часа, под храпение Ника и зловещие аккорды, Иван пытался более менее сносно пропеть слова композиции, хотя бы чуть-чуть попадая в ритм. Потом он устал, разбудил Ника и лег спать сам.

Утро как-то не задалось. Принц проснулся от шума. Судя по каким-то крикам и периодическому топоту ног за дверями, во дворце происходила непонятная движуха. Ника в комнате не было.

«От ыть, охранничек!», беззлобно подумал Иван, протер глаза, сел на кровати, и, взяв валяющуюся здесь же, лютню, попробовал вновь воспроизвести будущую серенаду. Минут через пять в покои вошел Ник.

— Принц, ты чего сидишь? – воскликнул он с порога, — Уже одетым надо быть, наша очередь через десять минут!

Иван отложил лютню и выразительно посмотрел на Ника.

— А я разве не просил меня разбудить?

— Я ж послал к тебе слугу еще полчаса назад!

— Аааа, — протянул царевич, встал с кровати и, не торопясь, пошел в угол, где стояла ночная ваза.

Облегчившись, Иван так же не спеша оделся.

— Ничего, если я буду непричесанный? – спросил он Ника, но тут же сам себе ответил, — Конечно, ничего. Пошли, куда там идти?

Ник провел царевича длиннющими коридорами. Иван для себя отметил, что было сделано все, чтобы он никуда не успел – слуга не пришел его будить, расположили его в самом дальнем покое, ну и, конечно, история с пешим путешествием через лес была свежа в памяти. Наконец, Ник остановился перед большими двустворчатыми дверьми, какие обычно ведут в бальные залы или тронные комнаты.

— Вэлкам! – произнес Ник, указывая на двери.

— Угу, — буркнул принц, поправил лютню, и потянул ручку на себя.

За дверью оказалась огромная зала, заполненная местной придворной знатью. Дамы в пышных платьях, лорды в напудренных париках стояли по краям комнаты. В центре располагались претенденты на руку и сердце прекрасной Аглаи. Все они держали в руках разнообразные музыкальные инструменты.

В тот момент, когда в помещение вошел принц, один из его конкурентов как раз играл на свирели, стоя под балконом, выдающимся в зал. Балкон был занавешен полупрозрачным тюлем, за которым угадывался силуэт миниатюрной девушки, сидящей в профиль.

Иван думал появиться в зале с помпой; он считал, что в праве вести себя немного по-хамски, в конце концов, против него явно что-то замышляется, да и относятся к нему совсем не дружелюбно. Поэтому он, когда открыл дверь, и все взоры, естественно, обратились на него, решительно ударил по струнам лютни. Раздавшийся звук сбил с ритма играющего на свирели и, хоть Иван-царевич, смущенно улыбаясь и шепотом бормоча «Извините, извините, не хотел мешать», шел к группе претендентов, дудочник безнадежно потерялся, попробовал взять еще пару нот, окончательно сбился. Зардевшись от стыда, он поклонился балкону и вернулся к группе женихов, испепеляя ненавидящим взглядом Ивана. Тот лишь развел руками, всем видом говоря «Извини, брат, не нарочно!».

Неодобрительный шепоток облетел зрителей. Иван расслышал что-то про «невоспитанных южан».

Под балкон вышел распорядитель церемонии, Мило Крубеский, и объявил:

— Наконец-то, к нам присоединился достойнейший из достойных, знатнейший из знатных, наследник второй очереди царства нашего давнего друга и доброго южного соседа Виктора, царевич Иван! И пусть он и опоздал к началу церемонии, и пусть он даже пропустил свою очередь, но мы готовы были бы ждать и дольше, надеюсь, и прекрасная принцесса Аглая простит Ивана!

«Вот ведь сука, а!» — думал Иван, — «Упомянул очередь наследования, акцентировал на опоздании, и второй раз полный титул не произнес. Я запомнил!».

Силуэт за занавеской чуть заметно наклонил голову, и Мило жестом попросил Ивана выйти.

«Вы хочите песен? Их есть у меня» — подумал Иван и вышел под балкон.

Царевич начал играть выученную с вечера песню, но текст ему все так же категорически не нравился. В итоге, в момент, когда нужно было вступать, принц решил импровизировать на ходу.

Моя Аглая!

Моя

Личная

лЮбовь

Кто-то чтобЫ любить

И не забыть!

Моя

Личная

лЮбовь

Кто-то чтобЫ любить

Боготворить!

Чувства мои безмерно сильны

Готов кровь отдать за любовь

Будь моей Аглая

Тебя я умоляю

Глянь на меня судьба я твоя

Это признай меня обнимай

Стань моей Аглая

Тебя я заклинаю

Моя Аглая

Моя Аглая

Моя

Личная

лЮбовь

Кто-то чтобЫ любить

И не забыть!

Моя

Личная

лЮбовь

Кто-то чтобЫ любить

Боготворить!

Чувства мои безмерно сильны

Готов кровь отдать за любовь

Будь моей Аглая

Тебя я умоляю

Стань моей Аглая

Тебя я заклинаю

Моя Аглая

Моя личная лЮбовь

Принц допел, поклонился балкону и вернулся к группе женихов. Песня не произвела большого впечатления, и вскоре принц понял почему. Выступавшие следом за ним претенденты на руку принцессы пели еще большую ахинею и, еще хуже, чем Иван, играли на инструментах. Царевич даже подумал, что в этом конкурсе он вполне может победить и честно.

Уйти сразу принц посчитал совсем уж невежливым, поэтому остался дожидаться итогов конкурса. Помимо себя, он насчитал еще одиннадцать человек, претендующих на царство Аристарха (ну, не на прекрасную принцессу Аглаю же!). Двенадцать — неудобное число для рыцарского турнира, отметил принц.

После выступлений, принцесса, мужественно выслушавшая весь этот паноптикум, поднялась и ушла. Гости и участники смотрин прошли в пиршественный зал, где уже ждали накрытые столы. Иван надеялся, что перед началом обжираловки кто-нибудь объявит все-таки победителя, но этого не произошло. Минут через тридцать, когда все участники банкета благодаря алкоголю начали чувствовать себя более-менее неформально, царевич подошел к Мило Крубесскому и спросил:

— А кто победил-то, друг мой, Мило?

Мило, что-то жевавший, замер, натужно проглотил недожеванную пищу, встал, отвел принца в сторонку и доверительно зашептал ему на ухо, обдавая запахами чеснока и перегара:

— Вы, вы победили, принц, не сомневайтесь. Дело в том, что победитель будет объявлен по итогам всех испытаний.

— Вчера ты врал как-то по-другому, — сказал принц, — Ладно, суду все ясно. Иди жри. Хотя нет, стой! Завтра по плану что?

— Поиск сокровищ в катакомбах под замком.

— Ага, и ты обещал мне карту. Или карту мне дадут по итогам всех испытаний?

— Нет, принц, что вы, обязательно дадут карту, я отдал распоряжение еще утром. Она наверняка уже в ваших покоях!

Принц ухмыльнулся:

— Мило, ты такой скользкий, что может даже умрешь своей смертью! – развернулся и отправился к себе, по пути хлопнув по плечу Ника, сидевшего за частью стола отведенной для не сильно знатных гостей.

Ник с набитым ртом буркнул «Угу», уже вставая допил вино и двинулся за царевичем.

— Ну что? – спросил Иван, когда они с Ником вышли из пиршественного зала, — Какой план?

— Ну, я вообще так себе думал остаток вечера провести там, откуда мы только что вышли.

— Неправильный ответ. Сейчас мы пойдем в наши комнаты, поищем карту. Затем, с картой вместе, мы отправимся в катакомбы.

— Темно же уже! – сказал Ник.

— Под землей всегда темно, — ответил Иван, — пойдем с факелами. И с вином, это важно.

Ник повеселел.

— А, с факелами! Тогда конечно!

— Кстати, — добавил Ник, — Клевая песня про любовь у тебя получилась. «ТвАя АглАя!»

Принц лишь поморщился.

2. Сокровища.

Как ни странно, но в покоях, на столике с фруктами, действительно лежал старый пергамент, на который была нанесена схема каких-то коридоров. Человек, отмечавший тайник с ожерельем, безжалостно поставил достаточно большой крест, да при этом еще и умудрился посадить пару клякс, сделав карту местами нечитабельной.

— Начало – полдела, а две головы лучше, — сказал принц, разглядывая карту, — Пойдем спросим, где здесь вход в подземелье.

Замок же будто вымер. Слуги, изредка попадавшиеся в коридорах, на окрики не реагировали, и спешили скорее уйти. Ну, не бегать же за ними! Из пиршественного зала доносилась уже веселая музыка, громкие крики, иногда оттуда вываливались пирующие, чтобы наблевать или помочиться в отхожие вазы, стоящие у дверей. Когда одна бесстыдно пьяная дама выпала из дверей, в открывшийся проем принц успел разглядеть, что Мило Крубесский спит, упав лицом в тарелку. Было понятно, что здесь помощников не найти.

Принц и Ник отправились на кухню, откуда, ничтоже сумняшеся, забрали десяти литровую бутыль вина и вместе с этой ношей вышли в замковый двор. По случаю позднего вечера, двор был безлюден. Над кромкой замковых стен виднелись копья стражников. Одинокая фигура конюха с огромным мешком, который ходил между многочисленных карет, насыпая овес не расседланным лошадям, да иногда всхрапывающие лошади – вот и вся движущаяся часть открывшейся принцу и наемнику картины.

— Эй, любезный! – крикнул принц конюху.

Тот молча положил на землю мешок с овсом и подошел к Ивану.

Конюх был столь высок, сколь и худ. Бледное лицо его, с воспаленными глазами и почти безгубым ртом, делало его похожим на гуля и вурдалака одновременно. На давным-давно голодного гуля-вурдалака. Причем, похожим настолько, что Ник даже положил ладонь на рукоять меча.

— Любезный, подскажите, где здесь вход в эти ваши знаменитые катакомбы? – Иван, казалось, вообще не обратил внимания на внешность конюха, — Да, и нам бы факелов еще.

Конюх молча кивнул и, поманив за собой царевича и Ника, направился в сторону каких-то подсобных строений.

Иван подхватил с земли бутыль с вином и пошел следом. Ник шел, держа руку на оружии.

В сарае, в нарушение всех правил противопожарной безопасности заваленном хламом, конюх нашел несколько факелов и кувшин масла к ним. В самом дальнем углу нашелся и люк в подпол.

— Нет, ну не на сухую же! – воскликнул принц.

Конюх, не произнеся не слова, ушел в недра сарая и вскоре вернулся, неся две деревянные кружки. Он протянул их Ивану и Нику.

— Да ладно, что как не родной! – сказал царевич, и конюх вынул из-за пазухи третью кружку.

Еще не открывая глаз, Иван понял, что впереди – пытка. И даже вспомнил почему. Помимо ожидаемо болевшей головы, адово болела шея и почему-то не чувствовалась одна нога. Кое-как разлепив веки и попытавшись пошевелиться, царевич понял, что сидит в крайне неудобной позе, поджав под себя одну ногу и упираясь головой в низкий потолок. Чуть в стороне тлел, совсем не давая света, факел. Где-то капала вода.

«Е#@№@» — подумал принц. Он вытащил подвернутую ногу, с хрустом, но очень-очень аккуратно подвигал головой, подождал, пока кровь хлынет в затекшую конечность. Потом ощупал стены вокруг. Царевич находился в очень низком коридоре, который поворачивал под углом в девяносто градусов, и в этом самом углу принц и сидел.

«Ник» — хотел позвать Иван, но не смог разлепить губ. Он собрался с силами и попробовал еще раз.

— Ник! – этот полушепот не смог заглушить даже капающую вдалеке воду, но где-то справа что-то зашуршало, а потом оттуда донесся голос:

— #№3^6&… Зарубите меня, — похоже Ник чувствовал себя ничуть не лучше.

Иван хотел окликнуть конюха, но понял, что не знает (или не помнит) его имени, а фамильярно кричать «Конюх» принц почему-то стеснялся.

Постепенно в памяти всплывали картины вчерашней ночи. Выпив для разгона в сарае, они спустились в подвал, откуда в катакомбы вела неприметная дверка. Выпив еще раз перед ней, все трое вошли в катакомбы. Дальше в памяти возникали белые пятна и чем дальше, тем больше их становилось. Вот Ник, пытаясь пропитать маслом факел, заливает карту. Вот они ищут куда-то задевавшегося конюха, потому что решили выпить. Вот, споткнувшись (от усталости, конечно!), Иван чудом избегает ловушки, ровно в том месте, в котором, если верить кресту на карте, должно лежать ожерелье. Вот конюх неожиданно появляется из бокового прохода, и они втроем пьют «за встречу». Вот Ник читает какие-то письмена, выбитые на скальной породе коридоров: «минус пятый уровень». А затем – пустота.

— Мать… Ваня, надо выбираться!

— Надо… — пробормотал Иван переползая в сторону Ника.

— Не, не, — сказал тот, — Не просто надо, а НАДО. Я не помню что, но что-то тут очень злое есть.

— Ага, есть. Это я, — ответил царевич и поднялся, наконец, на ноги. Рядом вставал Ник.

Глаза более-менее привыкли к темноте, тлеющий факел помог разглядеть, что рядом с ним лежат еще два, разбитый кувшин, в котором находилось масло, и стоит она – десятилитровая бутыль вина.

Пока Ник раздувал факел, Иван, преодолевая тошноту, сделал несколько крупных глотков вина прямо из горлышка, благо бутылка была почти пуста. Остатки отдал Нику. Минут через тридцать оба почувствовали себя лучше и пошли искать выход. Первым делом Иван попытался найти карту, но вместо нее он нашел какое-то ожерелье, судя по специфическому блеску выполненное из мифрила с золотом и брильянтами.

— Откуда это? – спросил царевич.

— Главное, нашел где-то у себя в кармане, а у меня спрашивает откуда! Гномы подложили. Пришли, посмотрели, как ты спишь, умилились и засунули в карман.

— Понятно…

Они блуждали по коридорам несколько часов, постоянно поднимаясь. Наконец, они услышали голоса, чуть позже забрезжил свет впереди и, за очередным поворотом, они увидели выход.

Судя по солнцу, день был в разгаре. У парадного входа в катакомбы на заранее сколоченных трибунах сидели гости, правда, после вчерашней пирушки в значительно меньшем составе. Слуги разносили прохладительные напитки, кто-то устраивал тотализатор, принимая ставки на жениха, который первым найдет ожерелье.

Выход на поверхность Ивана и Ника — грязных, оборванных и злых – произвел фурор.

Мило Крубесский, выражение лица которого неуловимо напоминало выражение лиц принца и наемника, не верил своим глазам.

— Принц Иван! – он быстро подбежал к Ивану, — Где вы были? Почему вы не спустились вместе со всеми? Вы нашли ожерелье?

Ничего не отвечая, царевич достал ожерелье, всучил его Мило и направился к замку.

— Но… Но… Это не то ожерелье! – крикнул ему вслед Крубесский, Иван не оборачиваясь отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

— Да какая тебе-то разница?! – спросил Ник у ошарашенного Мило, — Вот и все! И чтобы через пятнадцать минут, в наших покоях стояло две ванны! С водой! И воды в кувшинах, чистой, для питья! — и Ник пошел вслед за Иваном.

В покоях, наевшись, отмокнув в ванных, принц и наемник заперлись изнутри и завалились спать. А уже вечером принц поймал пробегающего мимо его комнат слугу и велел тому немедленно привести Мило. Минут через тридцать Мило пришел.

— Принц, — начал он с порога, — Вы поставили меня в крайне неловкое положение сегодня днем! Публика заподозрила вас в жульничестве! Ведь, после Вашего ухода, один из женихов нашел настоящее ожерелье!

— Вот те на! А почему публика его не заподозрила в жульничестве?

— Ну… А… Эм…

— Ясно… Ладно, Мило, мне это не важно. У нас же я победитель, ага? Прекрасная принцесса Аглая меня же выберет, правильно? Ну вот, пусть скажет, что мое ожерелье ей понравилось больше, тем более, я подозреваю, что оно и сильно дороже. В общем, твоя проблема. Ты мне другое скажи. Завтра что?

Мило тяжело вздохнул, но спорить не решился.

— Завтра, принц, по плану оборона покоев принцессы. Вы, с деревянным мечом, будете отбиваться от нападающих. Вооружены те будут…

— Вот уже мне не нравится два момента: во-первых, «нападающих», во множественном числе, во-вторых, слово «вооружены».

— Таков обычай, принц. Но, — Мило улыбнулся, — Вы не бойтесь, нападающие – обычные слуги, почти никто из них не держал в руках оружия. У них будут дубинки, на вас оденем защитный костюм. Вам абсолютно ничего не угрожает.

— Как ты сказал? — вдруг перебил его Ник.

— Что сказал?

— Ну, щас, про угрозу?

— Нет никакой угрозы. Я говорю, вам, принц, ничего не угрожает.

— Точно. «Ничего не угрожает» — задумчиво повторил Ник.

Иван не понял этого разговора, но решил, что расспросит Ника после.

— Сколько «нападающих»?

— Пять, может быть, семь человек. Принц, вам волноваться решительно не о чем, учитывая…

— Учитывая что? – Во взгляде Ивана читался неподдельный интерес. Нет, он, конечно, не ждал, что Крубесский скажет что-то вроде «Учитывая, как ловко вы расправились с нашими киллерами в лесу», но он хотел по реакции царедворца определить, знает тот о покушении или все-таки нет.

— Учитывая, что все уже решено и мужем прекрасной принцессы Аглаи станете вы, принц, — ответил Мило на голубом глазу.

«Либо он не знает, либо великолепный актер с блестящей выдержкой», — подумал принц.

— Ну, я понял, да. Сюда сейчас пусть несут ужин, и вина побольше. Завтра, Мило, это важно, завтра пусть меня разбудят пораньше, хорошо? Не как вчера, а заранее, да?

— Конечно, принц, конечно! – Мило низко поклонился и вышел из комнаты.

— Ник, — позвал царевич, когда они остались одни, — А что ты там про угрозу выпытывал?

— А, вы, принц, не помните, как «ничего» на орочьем?

— Я тебе больше скажу, я и не знал никогда, а в чем дело-то?

— Да не дают мне покоя наши подвальные приключения. Я что-то видел, но был очень пьян, не помню что.

— И ты думаешь, что ты видел «ничего»? А какая разница на каком языке «ничего» ты видел?

— Не скажите, принц. У орков логика языка очень… своеобразная.

— В любом случае, мы оттуда уже вылезли. Так что плюнь.

В ответ Ник лишь пожал плечами, дескать, как скажешь.

3. Оборона покоев

Ивана разбудили действительно рано. Возможно, даже чуть раньше, чем следовало – голова немного побаливала от выпитого вечером. Умываться Иван не стал, вместо завтрака выпил еще вина и, в сопровождении слуг, направился к покоям Аглаи.

Прямо в коридоре на царевича повесили защитный костюм – что-то вроде двух подушек на грудь и спину, и скатанных валиком пледов на руки и ноги. Чего-то более неудобного для боя придумать было трудно. Ни ноги, ни руки толком не гнулись, «горбы» на спине и груди отнимали стремительность разворота. За процедурой, скучая, наблюдали «разбойники» — группа слуг, лениво покачивающих дубинки. Наконец, Ивану всунули в правую руку деревянный меч, и бой начался.

Судя по всему, Мило не соврал, слуги действительно никогда не воевали и даже не держали оружия в руках. Они бестолково наваливались по двое-трое (больше не позволял коридор), получали несколько болезненных ударов и отступали, стараясь не ругаться в голос. Минут через тридцать, когда каждый из нападавших получил бы по нескольку смертельных ранений, если бы меч в руках царевича был настоящим, Иван начал уставать. «Как долго вообще я должен это делать?» — неожиданно подумал он и понял, что длительность обороны оговорена не была. «Недолго, до подхода стражи» — это же не конкретное время. Спустя еще минут десять, когда принц окончательно взмок под своими подушками, и его дыхание начало сбиваться, он заметил, что некоторых слуг сменили. Тех, кто получил особо болезненные ушибы рук или ног и не мог уже полноценно драться, отпустили, а на их место привели новых, свежих и бодрых. Принц уже перестал сдерживать себя и лупил деревяшкой всерьез. Но все же усталость взяла свое – он начал пропускать удары. Защита сдерживала их, но слуги все чаще метили в голову. Наконец, он выставил руку, чтобы блокировать дубинку, направленную ему в голову. И, в целом, все, конечно, получилось, дубинка в голову не попала, но руку пронзила резкая боль, у принца потемнело в глазах, безумно захотелось пить, одновременно возникла и тошнота. «Перелом», — немного отрешенно подумал Иван-царевич.

«Как странно», — думал принц, — «Я часто дрался на войне, причем вместе с пехотой. И ни разу не был серьезно ранен».

Он, стиснув зубы, отбил несколько выпадов и бросил меч.

Мило Крубесский, с интересом наблюдавший за поединком, приказал слугам остановится, и обратился к Ивану:

— Вы очень долго продержались, принц! Я уверен, вы, скорее всего, победите в этом конкурсе. Сейчас я уточню у помощника, — он развернулся к слуге с песочными часами.

— Да хрен с ним! У меня рука сломана!

Поднялась суматоха, принца немедленно отвели в покои, прислали придворных врачей, те зафиксировали сломанную руку, и дали какого-то обезболивающего отвара, от которого царевич пару часов галлюцинировал.

Под вечер к нему вновь пришел Мило.

— Принц, представляете, мой помощник так загляделся на ваш поединок, что забыл следить за временем. Поэтому мы не знаем точно, сколько вы продержались. Вы не могли бы повторить бой?

Ник встал из кресла, вынул из ножен меч, и спросил у Ивана:

— Можно я его убью?

Мило побледнел и отступил к двери. Иван будто бы и не слышал ничего. Он спросил у королевского секретаря:

— Никого не смутит, что я со сломанной рукой выиграю турнир?

— ????

— Ну, ты же заменишь поединщика. И он будет в левой держать щит. А я левой еще месяц ничего держать не смогу.

— Подождите, принц. Вероятно, действие лекарства еще не прошло. О какой замене вы говорите? Участвовать в турнире придется вам лично!

— Пошел прочь, — просто сказал Иван-царевич и отвернулся от Крубесского.

— Ну, пошел, чего стоишь? – грозно сказал Ник, и Мило выбежал из комнаты.

— Езда… — пробормотал Иван, — Всегда самый мерзкий вариант. Но, заметь, играют хорошо, не отступают, не сдаются. Сначала пытались убить в лесу. Тогда мою смерть можно было списать на несчастный случай – группа беглых каторжников, случайно, встречает в лесу богато одетого путника… Не смогли, спасибо, кстати, я тогда так и не поблагодарил, — Ник только махнул рукой, — Затем хотели, чтобы я с серенадой опозорился. Не учли, что остальные тоже не профессиональные музыканты. Потом ловушка в катакомбах. Хороший, кстати, вариант, даже искать не надо, ушел жених и не вернулся, сгинул. Убить меня при обороне комнаты принцессы – нельзя, слишком будет натянуто. Зато можно покалечить. Чтобы на завтрашнем турнире у меня не было шансов. Уроды, а! Ник, ты смыслишь в турнирах?

— Нет, — просто ответил наемник.

— Я близок к отчаянию… — Иван помолчал, — Похоже, это отходняк от этого пойла. Хотя, надо отдать ему должное, рука не болит.

— Давай думать, — продолжил царевич, — Что такое турнир? Сумасшедшие люди на лошадях разгоняются и шарашат друг друга копьями. Для красоты на них надеты латы, для принятия удара есть щит. Если я сломанной рукой приму на щит удар пусть даже турнирного копья, боюсь, руку мне оторвет. Значит, надо в левой держать копье, а в правой щит. В левой я держать ничего не могу, но копье можно закрепить на боку, прижму плечом. Мне ж выиграть не надо, надо виду не подать и живым остаться.

— Я думаю, надо уходить ночью отсюда, Вань. Ловить вообще нечего. Даже если ты турнир переживешь, что вот вообще ни разу не факт, потом же отравят. Может даже прям на банкете после турнира.

— Нет, Ник, уйти не могу. По многим причинам. Ладно, бог с ним. Будет день – будет пища. Давай спать.

4. Турнир.

• • То ли помогло остаточное действие отвара, то ли первая ночь, когда принц спал с трезвой головой, но на утро Иван был свеж и почти весел.

Принц и наемник, позавтракав, отправились на турнирный стадион. Его устроили прямо во дворе замка, напротив храмовых руин, чтобы повторно использовать уже сколоченные трибуны. Оставшегося пространства между стеной и трибунами было явно недостаточно. Ну, да и турнир, вроде как, планировался полушуточный. На разных концах стадиона стояли палатки – по шесть с каждой стороны – и на одной из них Иван увидел свой герб. На кое-как замелованном, грубо сбитом деревянном щите, явно особо не стараясь, краской какого-то бурого цвета намалевали поднявшегося на дыбы пегаса-единорога. Создавали этот шедевр, очевидно, не слишком давно – краска, не успев просохнуть, стекала по щиту, делая герб практически не различимым и создавая впечатление, будто он залит жидким дерьмом. Зато гербы остальных претендентов сияли во всей красоте и блеске.

Иван-царевич мысленно поставил себе еще одну галочку в списке унижений, сатисфакции за которые он обязательно спросит позже, и зашел в палатку. Ник, со словами «Хочу кое-что проверить», оставил его еще во дворце.

В палатке скучала расседланная лошадь, прямо на полу валялись горкой разобранные латы, вдоль задней стены лежало несколько турнирных копий. В углу принц разглядел упряжь и седло.

«Если верить Мило», — Иван невесело усмехнулся, — «До начала турнира еще часа два. Если Ник появится прямо сейчас, мы, может быть, и успеем оседлать лошадь и нарядить меня в латы».

Словно в ответ на его мысли, полог палатки откинулся, и внутрь вошел Ник.

— Как я и думал, у троих в палатках копья боевые, — с порога заявил он, — Знаешь такие, да? Бревна с наконечником, с хорошего разгона лошадь насквозь пробивают. Вдоль. В общем, я тут что подумал, ты ж мне платишь за сохранность своей жизни, так? А единственный шанс тебе ее сохранить – не выходить на турнир, — он жестом руки прервал царевича, который намеревался возразить, — А не выходить ты не можешь, я помню. Поэтому ты как бы выйдешь, и как бы нет. В общем, в латах-то не видно, кто на коне.

— План мне нравится, — ответил Иван, — Одна беда, когда тебя с разгона пробьют копьем, и не важно вообще, вдоль или поперек, обман вскроется. И мой позор окажется страшнее смерти.

— Ну, я так-то не из Южной Империи, я умирать за тебя не планирую. Доведу до пешей драки, понаставляю синяков прочим женишкам, да и вернусь в палатку, не поднимая забрала. Тут особо думать нечего, это единственный более менее вариант.

Принц на секунду все же задумался. Но верховую езду он никогда не любил. Пустить коня в галоп с грехом пополам он бы, может, и сумел, но маневрировать так, чтобы увернуться от острия копья – этого точно царевичу не под силу. Поэтому из вариантов: гарантированная смерть/позор или удача, он выбрал вариант, предлагаемый Ником.

Иван коротко кивнул и принялся помогать наемнику облачаться.

Все было готово аккурат к началу турнира.

С трудом усадив Ника на лошадь (никаких специальных скамеек, само собой, в палатке не нашлось), Иван подал ему копье и щит. Минут через пятнадцать объявили турнирную таблицу. Поединок Ивана стоял третьим по счету. Перед началом в каждую палатку должен зайти судья (конечно же, Мило Крубесский), чтобы лично убедиться, что нет никаких нарушений.

— Твою мать! Придется прятаться.

— Прямо напротив выхода из палатки, под стеной замка есть винный погреб, — глухо из-под забрала сказал Ник, — и не спрашивай меня, откуда я это знаю!

Царевич все понял.

Несколько десятков метров до замковой стены с небольшой дверцей, ведущей в погребок, Иван преодолел никем не замеченным. Пользуясь тем, что внимание всех зрителей, слуг и даже некоторых стражников на стенах отвлечено последними приготовлениями на турнирном поле, принц ногой выбил дверь, и шагнул в прохладный полумрак. Каменная, замшелая лестница вела на несколько метров вниз, прямо в зал, по обоим сторонам, которого лежали на боках огромные, диаметром в два и длиной в три метра бочки с большими бронзовыми кранами. Ближе к лестнице, одна на другой, стояли бочки поменьше, литров на двести. Между рядами больших бочек поддерживали потолок три колонны, но двух из них чадили факелы, на третьей, ближней к лестнице, факел погас.

«Нарядно», подумал Иван-царевич и огляделся в поисках емкости поменьше. На глаза ему попались только небольшие ковшики, прикованные цепью к бронзовым кранам, видимо, для снятия пробы вина.

Иван прошел в глубь погреба и, в дальнем углу, докуда не доходил свет увидел низкую дверцу. Не долго думая, царевич распахнул ее и по характерному запаху понял, что это очередной вход в сеть знаменитых катакомб. Он зажмурился, чтобы глаза привыкли к темноте, а когда через несколько секунд открыл их, увидел слабые отблески зеленоватого света на серых камнях. Судя по колебаниям бликов, источник света приближался. Вскоре принц услышал и шаги – будто бы приближающийся шлепал босыми ногами по воде, хотя пол коридоров был сух. Как бы то ни было, но попадаться кому-либо на глаза до окончания турнира не входило в планы царевича. Он очень медленно и аккуратно прикрыл дверцу и присел возле одной из бочек, так, чтобы видеть и лестницу и вход в подземелье, но при этом самому не бросаться в глаза. Он слышал шаги за дверцей в катакомбы, они все приближались. Вот неизвестный замер перед дверью, потоптался в невесть откуда взявшейся луже, тихонько приоткрыл дверь и… втек в винный погреб.

То, что увидел Иван, трудно описать. Белесое флюорисцирующее нечто, размером с человека, постоянно дрожащей, текущей структуры. Влившись сквозь узенькую щелочку существо собралось в комок, из которого будто распрямилось, приняв вид гуманоида. Две ноги, без намеков на сочленения и ступни, ровное тело, две палки рук, без локтей, кистей и пальцев. Венчал параллелепипед туловища почти идеальный шар головы, ни глаз, ни рта, ни чего-либо еще на котором не было. Принц не знал, но чувствовал, что существо стоит к нему лицом.

Создание замерло на несколько секунд, может быть, прислушиваясь, может быть, оглядываясь. С концов «рук» на пол сорвалось несколько капель слабо светящейся жидкости, которые проели в полу небольшие выемки.

«Покрыта кислотой. Концентрированной» — мелькнула мысль у Ивана. Существо отстояло от него метра на три. «Один хороший прыжок», — принцу стало действительно страшно. Существо подняло одну ногу (она согнулась в том месте, где у людей колено) и сделало вполне обычный шаг. Оно прошло несколько метров в сторону лестницы (каждый шаг оставлял «след» в каменном полу в виде почти идеально круглой выемки, прожженной кислотой), как вдруг замерло. Шар головы медленно втянулся в тело, «локти» и «колени» выгнулись в обратную сторону, и получилось, что существо теперь стоит лицом к царевичу, если не принимать во внимание тот факт, что лица у существа не было, даже когда была голова. Стремительно опустившись на четвереньки, существо прыгнуло на Ивана. Тот успел лишь подпрыгнуть и зависнуть в распор между бочкой и стеной, так, что белесое создание оказалось прямо под ним. Капли кислоты с кожи существа попали на стены и бочку. Иван вскарабкался на бочку (морщась от боли в сломанной руке), белесая тварь попыталась вскарабкаться следом. Но кислота быстро прожгла доски бочки, и тварь просто смыло потоком вина. В подвале повис дурманящий в прямом смысле аромат. Тварь снесло к дверке, через которую она и вошла, и теперь она вновь распрямлялась в рост, стоя по щиколотку в вине. Бочка, став легкой, уже не так плотно стояла на подставке и шевелилась под царевичем. Тот, кляня себя за то, что не догадался захватить с собой меч («ну, или хотя бы кувшин, взял бы кувшин, давно был бы в палатке», думал принц), переполз на соседнюю бочку. Существо же не собиралось отступать – она вновь попыталось с разбега влезть на гигантскую емкость с вином, на которой лежал Иван, и вновь, когда покрывающая создание кислота проела дерево, струя вина сбросила тварь вниз.

Вдруг наверху, у входа, послышался шум. Иван вроде бы различил несколько нецензурных слов и звон клинков. Тварь же, в ответ на шум сверху, вырастила себе сразу две головы (правда, руки ее при этом истончились и укоротились) и, наверное, наблюдала теперь сразу и за лестницей, и за царевичем.

По лестнице же сбежал, ну, настолько быстро, насколько позволяли латы, Ник. За ним, наверху, раздавались глухие удары по двери. Ник где-то потерял шлем, панцирь был исполосован вмятинами от меча, на левой руке, на чудом уцелевшей кожаной лямке, болтались остатки щита. Один глаз наемника заплыл, на скуле краснел свежий кровоподтек. Не смотря на свое состояние, наемник моментально оценил ситуацию.

— Точно, аморф! – воскликнул он, и в процессе произнесения этих двух слов интонация Ника забавно менялась – от радости за разрешение долго мучившего вопроса, до тревоги за жизнь.

Но медлить наемник не стал. Все же, понял царевич, ему очень повезло с компаньоном, Ник был профессионалом.

Едва договорив, Ник сделал стремительный рывок и нанес удар, меч его вошел точно между голов твари, но разрубить напополам ее не смог – меч разломился, окислившись. Ник явно был готов к такому повороту событий, левым предплечьем с остатками щита он сильно оттолкнул аморфа. Тоненькие ручки твари уже обвивали Ника, но толчок сорвал их с доспеха. Аморф отлетел к бочке, стоящей прямо напротив той, на которой лежал Иван, и попытался встать по ней. Естественно, доски не выдержали, и существо, третий раз за пять минут, окатило винным душем. Ник же не терял времени даром, пользуясь выигранным временем, он метнулся к средней колоне и сорвал с нее факел.

— Вот и все ребята! – зло проговорил он, разворачиваясь к аморфу, который наконец–то поднялся. Пока его поливало вино, он успел зарастить туловище и втянуть одну голову и вновь выглядел как человек. Ник не дал ему осмотреться или сделать что-либо еще. Он кинул факел, метя в туловище аморфа, и попал. Тварь вспыхнула как сухой хворост.

В полной тишине, нарушаемой лишь доносившимися сверху ударами по двери в погреб, тяжелым дыханием Ника и потрескиванием огня, существо горело несколько секунд. Затем упало в вино, покрывающее пол погреба на высоту пятидесяти сантиметров и погасло.

Ник осмотрелся.

— Я здесь! – сказал Иван.

— Ты жив?! – изумился Ник, — Тут живой аморф, и ты живой? Первый раз такое вижу! Ладно, — резко оборвал он сам себя, — надо валить.

Он помог Ивану спуститься, постоянно удивляясь, как Иван, со сломанной рукой, сумел залезть на бочки?

Они вышли в катакомбы, захватив оставшийся факел, а обломком меча заблокировав дверь.

— Что там было, как ты спасся? – спросил царевич пока они шли по подземным коридорам.

— Да там-то все как обычно было. Пришел этот хлыщ. Я подумал, что мы два идиота, и вот щас он нас раскусит, потому что с твоей повязкой левый наруч не оделся бы. Но он, похоже, вообще дремучий, что-то пролепетал про честь и достоинство и пошел к другим. Твой поединок, вместо третьего, объявили почему-то первым. Ну, я и выехал. А меня уже трое ждут, глашатай орет, что принц Иван решил пощеголять доблестью и сам просил сражаться сразу с тремя соперниками. Честно скажу, думал малодушно, хрен с ним с позором, хотел развернуться и сбежать. Потом взял себя в руки. Ну, погарцевал на публику, копьем царской ложе отсалютовал, и пошли мы в разгон на сближение. Через щелочки забральные вообще ничего не видно, но, смотрю, у всех троих наконечники копий на солнышке блестят. Думаю, здорово вы придумали, меня на три копья разом поднять. Ну и почти перед сшибкой, я коня на дыбы, сам падаю, надеясь, что успешно. Коня на копья, свалка, я чудом под чужие копыта не попал. Отползаю, встаю. Из тех троих только один на коне остался, двое на земле. Один просто лежит, другой подняться пытается. Конный на меня правит, с мечом уже. Его удар на щит принял, щит сразу в щепки, мечом по лошади, а куда деваться? Ну, конь его на дыбы, я в сторону. Тут второй подходит, с ним повоевали, неплохой, кстати, рубщик, но хуже меня. Получилось его плашмя мечом по голове огреть. Забрало поднял – стража сюда бежит. Ну, я их дожидаться не стал, в палатку бегом. Железо это, – Ник хлопнул себя по панцирю, — проклял. В палатке тебя нет, я дальше, в погреб. У дверей меня двое со стены встречали, пришлось прорубаться. Шлем заранее на бегу снял, чтобы дверь заклинить, так эти успели мне по лицу заехать пару раз. Ну, а дальше сбегаю по лестнице вниз, а там, здравствуйте, аморф. Дальше ты видел. Амофа-то я в катакомбах тогда видел. Ну, не его самого, а его следы. Эти твари даже камни разъедают. Хорошо хоть огня боятся, а то хрен бы знает, чем их убивать.

— А тут могут быть эти твари еще?

— Могут. Пока факел горит – не страшно. Поэтому нам нужно успеть выйти из-под замка, а в идеале и из города, пока факел горит. Я вот только заблудиться боюсь.

— Ну, погреб был под замковой стеной. Значит, сейчас мы идем примерно под ней. А нам надо чуть левее.

Принц и наемник блуждали еще несколько часов. Факел давно погас. На развилках они доверялись интуиции царевича, потому что Ник полностью потерял ориентацию.

Когда они вышли в пригородном лесу, стоял вечер. Иван-царевич и Ник вылезли из-под огромного ствола поваленного дерева, черного и почти закаменелого от времени. Оба сильно устали, хотели есть, у Ивана сильно разнылась сломанная рука.

— Сколько ты там просил за добычу пропитания? – спросил принц.

— Да не дороже денег, — откликнулся наемник.

— Это да.

Принц сел, прислонившись к стволу дерева, и вытянул ноги.

— Сторожишь первый ты, — безапелляционно заявил он.

Часть вторая. Война.

Глава 7. Второе пришествие.

Проснулся царевич с рассветом, от голода и холода. Ника рядом не было. Действие отвара прошло совсем и сломанная рука безумно болела, да еще и почему-то чесалась.

«Надо хотя бы развести огонь», подумал принц. Он кое-как поднялся на ноги, насобирал хвороста, сложил его шалашиком, и понял, что огнива у него нет.

«Еще один день голода меня не убъет», решил принц. «Подожду Ника, если сегодня не объявится, пойду сам».

Наемник появился к вечеру, уже без лат, но принес огромный мешок с разнообразной едой и две кожаные двухлитровые фляги воды. Он молча подождал пока Иван насытиться и затем рассказал:

— В общем, все очень плохо у тебя, принц. Война между союзом Аристарх-Родерик и твоим королевством идет уже пару дней. Идет она стремительно и совсем не в вашу с папой пользу. Один приграничный город уже захвачен. Если они не снизят темп – через пару месяцев и столицу, если не возьмут, то осадят точно. В связи с чем, вынужден с тобою проститься. Оплаченные тобой обязательства я выполнил в полном объеме, по ним, надеюсь, претензий нет? – царевич отрицательно покачал головой, — А оплачивать следующие дни моей работы у тебя больше нечем. И, скажу честно, думаю, что вряд ли когда-нибудь появится.

— Справедливо, — ответил принц, — Спасибо, приятно было с тобой работать.

— Ну, тогда все, пока, Еду и воду оставляю всю. Я бы на твоем месте ближайшие полгода из леса не выходил.

— Спасибо за совет. Буду думать. Пока.

Ник ушел.

С утра рука болела гораздо меньше, и одно это обстоятельство вернуло царевичу некоторую бодрость духа. Прежде чем решать, что делать дальше, Иван провел краткую инвентаризацию имеющихся вещей: две фляги, одна из них с водой, походный рюкзак с нескоропортящейся пищей на два-три дня, кремень и огниво, заботливо оставленные наемником. Одежда выглядела не лучшим образом, сапоги и штанины воняли прокисшим вином, камзол был вымазан лесной грязью. Очевидно, что с такой экипировкой далеко не уйдешь. Но сидеть на месте – тоже не вариант.

«В сущности, выбор у меня не велик», — думал Иван, — «Идти на юг, за линию фронта, к своим. Правда, эти подонки наверняка развесили на каждом дереве мою физиономию с объявлением награды за мертвого. Значит, пойду лесом, в стороне от дорог».

Царевич поел, прикинул в какую сторону юг, и двинулся в выбранном направлении.

В засаду он попал днем следующего дня.

Что-то больно ударило принца по голове, тут же в паре сантиметров от его ноги в землю воткнулось кривое копье. Стараясь не обращать внимания на боль в затылке, Иван-царевич присел и кувыркнулся вправо, чтобы не сильно потревожить сломанную руку. Секундой позже на то место, где он должен был стоять, упала сверху сеть. Кусты вокруг царевича заголосили отвратительными тоненькими голосами и на ошеломленного Ивана бросились из них несколько худых грязно-зеленых карликов с копьями.

Вдаваться в детали не осталось времени. Принц позволил первому приблизившемуся человечку ткнуть в себя копьем, одновременно отклоняясь в бок, будто тореадор от быка. Он схватил вытянутое копье и резко дернул на себя, заставив карлика, который не успел отпустить древко, пролететь полтора метра к себе, и встретил голову карлика своим коленом. Карлик без звука рухнул наземь. Два следующих копья, нацеленных ему в живот, царевич скрестил трофейным, и резко повернув свое в вертикальной плоскости, придал двум карликам ускорение вращения, из-за чего один из них подлетел, а второй упал. Внезапная острая боль пронзила левую руку Ивана. Подкравшийся сзади маленький мерзавец воткнул свой дротик прямо в повязку.

Ярость застила разум царевича. Страшно зарычав, он резко вырвал копье у человечка и сломал о колено. На смешной мордашке человечка застыло выражение крайнего ужаса. Принц шагнул к нему, схватил за тощую грудь и зубами вырвал кусок из его шеи. Отбросил безжизненное тело и, разворачиваясь по кругу, обвел глазами всех нападавших. Те застыли, будто пораженные громом. Все (около десятка) старались даже не дышать, вытаращенные от ужаса глаза заняли без преувеличения половину лица.

— Ну?! – рявкнул принц, разбрызгивая чужую кровь с подбородка и губ, — Кто следующий?! А?!

В ответ на грозный окрик, двое из нападавших упали без чувств. Остальные быстро отбросили копья, упали на колени и принялись… молиться? на царевича. Они что-то забавно лепетали тоненькими голосками. Когда они били поклоны, отчетливо стали видны их острые уши.

«Гоблины!» — понял принц.

Какую выгоду извлечь из поклонения гоблинов принц пока не знал, но чуял, что упускать такой подарок точно не стоит.

— Тихо! Встать! – грозно сказал он.

Гоблины замолчали, с испугом глядя на него, но вставать с колен не спешили.

— Встать! – повторил царевич, подкрепив приказ жестом.

Двое гоблинов, видимо самые смышленые, поднялись. Остальные последовали их примеру.

Принц оглядел всех внимательнее.

— Ты, — он ткнул пальцем в гоблина с самой большой головой, — Подойди! Подойди, подойди.

Принц подобрал обломок копья, присел на корточки, так что оказался одного роста со стоящим карликом. Острием, принц нацарапал на земле шалаш, рядом человечка с ушами.

— Веди туда!

Гоблин не понимал.

Царевич дорисовал рядом с первым шалашом еще несколько.

— Веди туда! Пойдем! Ах, тупая скотина… На! – Принц выпрямился и сунул гоблину в руку обломок дротика, — Домой! Пошли!

Гоблин куда-то пошел, постоянно оглядываясь на Ивана. Тот шел следом. Оставшиеся в живых и в сознании гоблины подобрали свои копья и понуро двинулись следом. Забрать с собой труп или хотя бы привести в чувство оглушенных никто не подумал.

К деревне гоблинов подошли часа через два. Солнце, пока еще высокое, освещало поляну, покрытую слоем коричневой грязи. На поляне располагались шалаши, очень похожие на те, что рисовал на земле принц. «До чего же тупым созданием нужно быть, чтобы так долго соображать чего мне надо?» — удивился про себя царевич. Меж шалашей горели костры, возле которых возились гоблинские женщины и дети. Всего деревня насчитывала порядка пятнадцати шалашей – чуть больше, чем количество мужчин, участвовавших в засаде.

Провожатый, назначенный Иваном, что-то прокричал. На процессию оглянулось несколько стоящих и сидящих у костров женщин. Гоблин снова что-то крикнул. Одна из женщин сорвалась с места и забежала в шалаш. Вскоре из него вышел крупный гоблин, пожалуй, самый крупный из встреченных царевичем. Провожатый при виде вышедшего из шалаша низко поклонился («Вождь», догадался принц) и, не поднимая головы, быстро затараторил что-то, наверное, пересказывал события встречи с царевичем. Вождь слушал со все возрастающим удивлением, что хорошо было заметно по увеличивающимся глазам. Наконец, он с благоговейным ужасом взирая на царевича, опустился на одно колено и склонил голову перед Иваном.

— Ты понимаешь человеческий язык? – спросил принц.

— Я мочь, — ответил гоблин, нарисовав руками в воздухе крест.

Принц расценил этот ответ, как «Я не понимаю».

— Ну, так найди того, кто мочь! Мне нужно исцелить рану на руке, — принц сунул свою левую руку с пропитавшейся кровью повязкой под нос главному гоблину. Тот ахнул от неподдельного ужаса и быстро засеменил к шалашу, оглядываясь на принца и маня его за собой.

«Почему нет», пожал плечами царевич и пошел следом.

В сам шалаш принц лезть не стал, для этого ему бы пришлось встать на четвереньки, а делать это, находясь по щиколотку в жидкой грязи, воняющей болотом, совершенно не хотелось. Иван присел на корточки возле пришалашного костра, приведя тем самым в почти шоковое состояние не успевших спрятаться двух женщин и трех детенышей, уже находившихся возле костра.

Из шалаша вновь показался большой гоблин, грубым окриком прогнал домочадцев (те стремительно влезли в шалаш) и, низко поклонившись, протянул Ивану свиток.

Царевич развернул его и аж присвистнул!

— «Исцеление»! Откуда у вас настоящий свиток «исцеления»? Хотя, вообще не важно!

Принц применил свиток немедленно. Рука мгновенно зажила, прошли все синяки, кровоподтеки и ссадины. Да и общее состояние значительно улучшилось.

— Я тобой доволен! – улыбаясь, сказал принц гоблину.

Морда зеленого человечка расплылась в улыбке.

Тем временем к костру, возле которого сидел Иван, подошел еще один гоблин, сущий великан на фоне остальных, но Ивану он доходил лишь до груди. На тоненьких ручках виднелись мышцы, на боку висел на подогнанном по размеру поясе настоящий короткий меч из качественного железа.

«Вождь!», догадался Иван во второй раз. «А это тогда кто?», — подумал он про гоблина, вручившего ему свиток. Тот же, поклонился гоблину-гиганту и коротко что-то объяснил. Гоблин с мечом после объяснений встал перед Иваном на одно колено, не боясь вымазаться в грязи.

— Да, да, да, — сказал Иван, — Очень приятно. Теперь найди кого-нибудь, кто по-человечески разговаривать у вас может.

— Да! – воскликнул гоблин.

— Да! – подхватил свитконосец.

— Да! Да! Да! – откликнулись стоящие вокруг.

Иван характерным жестом закрыл лицо ладонью.

Глава 8. Начало пути.

Временное пристанище Иван повелел сделать себе на сухом месте, с краю заболоченной поляны. Гоблины под руководством вождя и шамана в полчаса возвели шалаш, на подобие своих. Иван безжалостно его разломал. Глядя, как царевич распинывает сухие ветки, вождь хотел броситься на меч. Благо это намеренье вовремя заметил Иван и остановил гоблина от самоубийства. Дальнейшей стройкой царевич руководил уже сам.

Незнание языка гоблинов очень усложняло коммуникацию. На исходе второго дня строительства готовы были лишь общие контуры хижины.

На следующее утро царевич, которому изрядно надоело спать на сырой земле, велел найти ему переводчика. Велел он сие жестами, мимикой и словами. Гоблины, судя по всему, поняли, что от них чего-то хотят, но вот поняли ли они чего именно, принц уверен не был. Как бы то ни было, но вскоре все мужчины племени, включая вождя и шамана, покинули поляну. Женщины и детеныши (называть их детьми у Ивана не поворачивался язык) боялись высунуться из шалашей. Иван размялся, подтянулся на ветках, поотжимался, пофехтовал с деревом найденной палкой. Пошарил у шалашей и костров, выискивая лучше прожаренные и не надкусанные куски мяса. Нашел в лесу пару прямых толстых веток, пригодных для строительства. В середине дня вернулись первые гоблины. Они с гордостью, легко читаемой на их выразительных зеленых мордашках, поднесли царевичу молодого кабанчика, проткнутого в нескольких местах копьями. Иван похвалил их и велел зажарить добычу, хотя от исключительной мясной диеты в последние дни уже начал уставать. Еще через пару часов вернулся шаман. Он принес принцу птичье гнездо с тремя яйцами.

— Тоже хорошо, — сказал принц, — Но мне нужен переводчик.

Шаман же настаивал, чтобы царевич съел яйцо. Принц же сырых яиц не любил, и наотрез отказывался. Шаман отчаянно жестикулировал, показывая на свой рот, на голову, на уши, повторяя слово «мочь». Наконец до Ивана дошло, что гоблин имел ввиду, будто, съев яйцо, царевич сможет понимать гоблинов.

— Ладно, давай попробуем, — буркнул Иван, надколол яйцо и выпил его. Вкус, как и ожидал царевич, был отвратителен.

— И чего? – спросил царевич у шамана, и… не узнал язык, на котором он задал этот вопрос.

— Получилось! – обрадовался шаман, — Наконец-то я могу слушать четкие приказы моего Бога. Вождь, могучий Нузак, ушел в соседнее племя, там есть большеголовый, понимающий язык человеков. А пока приказывай мне, повелитель. Скоро действие моего заклинания кончится.

Иван пару секунд подумал. Он услышал основное – соседнее племя. Возможно, есть и другие племена. А его считают Богом, по ведомым лишь гоблинам причинам. Нет, такой шанс он упустить не мог.

— Я, начало и конец, повелеваю всему вашему народу выступить в священную войну. Собери все племена, которые сможешь найти в этих лесах. Я создам из вас армию.

К боевым действиям Иван приступил уже через неделю. Все окрестные племена гоблинов сразу и безоговорочно признавали в нем Бога (как позже узнал царевич, гоблины, из-за каких-то своих мифов считали, что их Бог поедает свой народ, потому-то, когда Иван вырвал зубами горло гоблину, его, принца, и приняли за Божество). Одно племя насчитывало от полутора до трех десятков взрослых гоблинов, раза в два больше женщин и огромное количество детенышей. Разрастаться народу с такой плодовитостью мешала тупость – детеныши нелепо погибали, из десяти родившихся выживал один. Средний гоблин умнее обезьяны, но значительно глупее человека. Они почти начисто лишены были социальной эмпатии, такие слова, как «сочувствие», «сострадание», «сопереживание» отсутствовали в их лексиконе. С пугающей покорностью шли они на самоубийственные задания ради того, кого считали живым воплощением божества. Даже несклонный к рефлексии царевич иногда переживал, отправляя очередной отряд на задание, с которого, он знал, отряд не вернется.

«Я создам из вас армию», так сказал царевич, но лишь всерьез приступив к этой задаче, понял, насколько она сложна. Дисциплина и гоблины – два полярных понятия. Лишь назначив смерть в качестве наказания за любой, даже самый пустяшный проступок, Ивану удалось добиться хотя бы видимости дисциплины. Первые несколько дней, пока собранные с окрестных племен взрослые карлики строили Ивану жилище, он разрабатывал планы. Единственное, что позволяло ему наличие такой «силы» — набеги на придорожные села, или засады на дорогах. В условиях войны между царствами Виктора и Родерика, по дорогам Аристархова королевства двигалось множество грузов и пассажиров, имеющих к войне непосредственное отношение.

В качестве первого удара Иван выбрал колонну своих пленных подданных, которых, в качестве рабов, гнали к одному из военачальников Родерика, в награду за удачу в боях. Несколько десятков закованных в цепи воинов и крестьян сопровождал десяток солдат Родерика. Вот на них-то и решил напасть Иван с отрядом из пятидесяти гоблинов в качестве пробы сил.

Глава 9. Первый опыт.

Проблемы начались с постановки задачи. Устроить засаду в лесу гоблины могли довольно быстро и слажено, но вот когда Иван сказал, что засада будет устроена на дороге – его маленькие солдаты замерли, открыв рты. Иван, уже немного понимавший ход мыслей своей армии, знал, что половина из них (те, что по тупее) просто не понимают, что нужно делать, а вторая половина, чьих мозгов хватило на вторую мысль, еще и боится: они не знают, что нужно делать, а задание дал им Бог, вдруг он их покарает! Пришлось давать указания почти каждому. Чудом они управились во время. Некоторые гоблины сидели на деревьях, чтобы метнуть копья в вооруженных людей, после чего, остальные должны резко напасть на конвой из леса.

Конечно же, все пошло не так. Гоблины должны были метнуть копья, когда первый из конвойных поравняется с крайним деревом, на котором сидит гоблин. Но нет, как только один из конвоиров оказался в пределах броска копья, гоблин тут же кинул его, сорвав общую внезапную атаку. Пришлось Ивану с отрядом выбегать на дорогу и бежать несколько метров к колонне. Конвой, безусловно, опешил, но не растерялся. О результатах операции красноречиво говорит тот факт, что принц потерял половину своих солдат, причем из десятка охранников он лично зарубил шестерых. Освобожденные воспряли духом – они не ждали помощи на вражеской территории, и с радостью согласились присоединиться к Ивану. Так импровизированный партизанский отряд царевича пополнился пятью десятками воинов и крестьян.

Глава 10. Орки.

Дальше пошло легче, хотя основной проблемой оставалось оружие. Гоблинских копий не хватало, да и каменные наконечники не могли обеспечить достаточной убойной мощи. Распределив командование отрядами гоблинов среди освобожденных солдат, часть из них Иван поставил обучать крестьян и гоблинский молодняк основам строевой подготовки. С двумя десятниками, принц разрабатывал план нового удара. Очень остро стоял вопрос провианта и снаряжения, охота и ремесло гоблинов не могло удовлетворить все нужды.

Исходя из сложившегося положения, следующей целью избрали обоз с оружием, фуражом и провизией для армии Родерика, воюющей на юге. Разведка (трое бойцов, вооруженных забранными у конвоя мечами, возглавляемые лично принцем) выяснила количество защитников, предположительные остановки, и пункт назначения обоза, и эта информация не радовала. Сотня хорошо обученных воинов, мало того, что численно вдвое превосходили людей в отряде Ивана, так еще и имели отличную броню. На стороне же царевича оказывались только эффект неожиданности, да лютая жажда мести. Обдумав и взвесив все за и против, Иван и его «штаб» решили все же рискнуть. Они собрали все имеющиеся в наличии силы – двадцать солдат, три десятка крестьян и около шести сотен гоблинов и устроили засаду.

Сложно сказать, что внесло большую роль в победу – удача или героизм, внезапность нападения или безрассудная храбрость гоблинов, органически неспособных отказаться от выполнения приказа божества, но, хоть и сократилась численность Ивановых войск на четверть, обоз был захвачен. Пленных не брали.

Все люди теперь были экипированы отличными пластинчатыми кольчугами и превосходного качества мечами, ножами или топорами (как более привычным орудием для крестьянской руки), а большинство гоблинов имели качественные копья со стальными наконечниками. Некоторые вожди, если им позволяла комплекция так же надели кольчуги, по максимуму затянув кожаные ремешки.

Не дождавшись обоза, Родерик поручил выяснить его судьбу Аристарховым генералам. Те направили на поиски несколько небольших отрядов, которые так же не вернулись (принцу удалось натаскать несколько групп гоблинов и те постоянно сторожили границы лесных владений Ивана, сообщая тому о всех незваных гостях). Проклиная невесть откуда взявшуюся напасть, Аристарх занялся своими лесами всерьез.

Прежде чем до Родерика дошли вести о том, что колонны пленников, которых он отсылает в свое царство, исчезают в лесах Аристарха, отряду Ивана удалось освободить еще пару сотен своих подданных. Теперь первый гвардейский (это звание Иван сам присвоил отряду, в конце концов, принц имеет такое право) объединенный партизанский полк представлял собой внушительную силу. Однако особенно остро вставала проблема с обеспечением продовольствием.

Помимо этой проблемы назревала еще одна. Разведка доносила, о серьезных перемещениях войск Аристарха внутри страны – Аристарх подтягивал силы к лесам. Через некоторое время стоило ожидать серьезной атаки, которая, скорее всего, покончит со стихийно возникшим отрядом принца.

В один из вечеров, когда принц со своим разросшимся до четырех человек (два сотника и два десятника) штабом думал, принимать предстоящий бой практически без надежды на успех или уводить отряд дальше в леса (и если людям гораздо больше нравился второй вариант, то для гоблинов он означал бросить дома), раздался условный свист. Иван вышел из штабной палатки – палатки первый гвардейский захватил в одном из обозов – и ждал, когда прибежавший с выпученными глазами дозорный гоблин отдышится.

— Оркиши! – наконец выдохнул тот, и Иван рефлекторно взялся за рукоять меча.

— Веди, — приказал Иван.

Иван пошел вслед за гоблином, по пути сделав знак рукой двоим отдыхающим бойцам следовать за ним.

Орки ожидали у внешнего дозора.

Зеленые человекоподобные существа, достаточно разумные для ремесел и обработки металла, орки обитали в глубоких лесных чащах. Иногда, если в каком-либо орочьем племени появлялся сильный вождь, они объединялись в организованную орду и представляли собой серьезную проблему для всех селений на границе их лесов. Многие лэндлорды, чьи территории граничили с орочьими лесами имели свои армии, как раз для отражения нападений орков.

На разговор пришли трое. Двое – огромные машины для убийства, закованные в латы, со щитами и длинными кривыми саблями. Один, судя, по всему высокопоставленный переговорщик; у него так же имелись щит и сабля, но вместо брони он носил традиционную для орков медвежью шкуру.

Иван знал, что орки признавали только силу, поэтому, в принципе, к сражению был готов, но надеялся все же боя избежать.

Переговорщик-орк обратился к Ивану на гоблинском. Царевич, за прошедшие недели, неплохо выучил его.

— Уходите прочь, людиши, — сказал орк, — вон из наших лесов!

— Эй, братишка, погоди! – отвечал Иван на всеобщем, — Ты так сразу не руби с плеча. В чем у вас к нам претензии?

— Вы воюете друг с другом, но большая армия придет в лес за вами и нападет на нас!

«Орк прав», подумал Иван, «Ладно, попробуем зайти с другой стороны»

— У меня собран сильный отряд. Мы сможем одолеть врага. У меня есть колдуны, — царевич лгал, чтобы впечатлить орков, — Когда войско Аристарха, человека, который считает ваши леса своими, будет разгромлено, я со своими людьми и гоблинами, стану грабить его деревни. Но не Аристарх моя цель. Этот подлый человек жжет мне сердце жаждой мести, но главная цель моя – другой человеческий царь. Я смогу разбить Аристарха, но сил на Родерика у меня не хватит, — орк внимательно слушал.

— Я предлагаю вам союз, — продолжил принц, — Выступайте на моей стороне. Мы убьем солдат Аристарха, разграбим его царство, я отдам вам некоторые его города, — при этих словах у одного из орков-телохранителей отвисла челюсть, мечта всех орочьих воинов — буйствовать в человечьих городах. А Иван говорил, — В союзе с вами мы уничтожим армии Родерика и тогда я, официально в человечьих законах закреплю за вами право не только на эти леса, но и на леса с сверенного берега Граничной реки.

Невооруженным взглядом видно было, что слова Ивана очень заинтересовали орка. Иван молча ждал ответа. Наконец, орк произнес:

— Твои слова я услышал. Если ты докажешь свою силу, я перескажу их своему вождю.

— Силу? Ну, ладно, докажу. А что надо делать? – спросил принц и еле успел увернуться от удара орочьей сабли: один из телохранителей атаковал его.

«Подло!», подумал Иван, «Без предупреждения! Хотите по плохому, будет вам по плохому!»

Еще уворачиваясь, Иван выхватил меч из ножен. И опять, как часто бывало в последнее время, этим он удивил сам себя. Иван не помнил, чтобы он когда-нибудь учился чему-то подобному. «А что вообще я помню?» — мелькнула мысль, но бой с опасным противником не позволял думать о чем-то кроме схватки.

Орк орудовал саблей с потрясающей скоростью, Иван-царевич не успевал отбивать все удары, от половины ему приходилось уворачиваться, по счастью пока удачно. Все робкие попытки контратаки кончались встречей клинка царевича со щитом орка, которым тот владел не менее виртуозно, чем саблей. Неудержимый натиск орка заставил царевича перейти в оборону. «Я должен победить!», думал принц, «Эти ребята должны сражаться на моей стороне!». Чудом избежав очередного удара, Иван понял, что оборона не помогает. Собравшись с силами и максимально ускорившись, Иван перешел в атаку. Казалось, будто его руки сами знают, как управляться с мечом. Все мысли исчезли, глаза следили за движениями орка. Еще до удара меча принц знал, что сделает орк в ответ. Иван решился и полностью отпустил ситуацию, доверился рефлексам. Результат не заставил себя ждать, уже через минуту инициатива полностью оказалась в руках царевича, а еще через одну голова орка отделилась бы от тела, если бы Иван не остановил меч у самой шеи.

— Достаточно сильно для тебя?

— Я передам вождю твои слова, — ответил переговорщик.

Через два дня, когда передовые отряды Аристарха уже начали прочесывание леса, у Ивана кроме первого гвардейского полка в распоряжении оказалось еще две орочьих дивизии, одна из которых – лучники. Как известно, самые лучшие лучники – эльфы. Но вторую позицию плотно удерживают орки.

Имея подобную ударную силу, царевич мог вести бои даже вне лесов. Подобный замысел всерьез обсуждался объединенным штабом, но по настоянию орочьих вождей решено было держать оборону в лесу и нанести врагу максимальный урон.

Через день, навстречу прочесывающей лес сотне Аристарховых войск вышел орк.

— Убить, — приказал сотник.

К орку неторопливо направились пятеро бойцов, и через пару секунд пали от стрел. Одновременный залп пяти лучников послужил сигналом к атаке. Сотню Аристарховых бойцов смяли за пару минут.

Когда до Аристарха дошло, что он имеет дело не с отдельным орочьим племенем, а с организованной армией, он потерял половину своих солдат в лесах, и перешел в глухую оборону в деревнях и городах. Во время одного из набегов на ближние деревни первый гвардейский объединенный корпус (в него входило до восьми сотен орков и сотня воинов Виктора) захватил охраняемый обоз с трофеями, который Родерик отправлял в свою столицу. Деньгами и ценностями, вывезенными из захваченных городов Виктора, была заполнена дюжина больших сундуков на двух телегах. К большому сожалению Ивана, половину освобожденных богатств пришлось отдать оркам. С другой стороны, половину и союзникам, это лучше, чем все и врагу.

Иван и его армия не теряли времени даром. Стремительные нападения на деревни, обозы и даже на перегруппировываемые войска Аристарха или подкрепления, следующие на юг из королевства Родерика, приносили необходимые войскам оружие, провиант, и, главное, боевой опыт. Особо стоит отметить смелую вылазку к цели, на несколько километров отстоящей от южной границы леса, а именно к лагерю военнопленных. Расчет на неожиданность подобного удара полностью оправдался, смешанный отряд людей и орков, не встретив сколько-нибудь серьезного сопротивления, добрался до лагеря, перебил охрану и вернулся в лес в сопровождении трехсот бывших пленников, которые тут же «встали в строй».

Вставал вопрос о том, в какую сторону развивать успех. Направления возможных ударов просматривались следующие: на запад, к Граничной реке, что позволило бы захватить важные перевалочные порты, в идеале получить господство на воде и перекрыть водный путь переброски грузов и войск с севера на юг; на восток, к столице Аристарха, из которой Иван бежал, и к которой стремила его жажда мести, захват столицы наносил серьезный удар по моральному духу солдат Аристарха, но и задача эта не из легких; и, наконец, ударить на юг, в тыл войскам Родерика, разбить их и соединиться со своими. Безусловно, даже с учетом донесений о том, что орочьи племена с северного берега Граничной реки собираются присоединиться к войне на стороне Ивана и в ближайшее время ожидается пополнение армии несколькими сотнями орочьих воинов, сил у первой лесной партизанской армии (не отпускала Ивана страсть к красивым названиям) хватало на реализацию удара лишь в одном из этих направлений.

Мнения разделились. Орки настаивали на атаке городов Аристарха, солдаты предлагали пробиваться на юг, и только гоблины, с застывшим на лицах выражением испуганного благоговения, готовы были пойти за Иваном-царевичем куда угодно.

Глава 11. Большой куш.

Во время одного из подобных споров Ивану донесли, что на границе леса поймали лазутчика. Царевич и не обратил бы внимания – Аристарх часто предпринимал попытки наладить разведку в лесу – но этот лазутчик отличался от остальных, у него не было оружия, и шел он открыто.

Иван, уставший от криков и ругани – ни орки, ни люди не сдерживали себя, решил проветриться, заодно и посмотреть на непонятного лазутчика.

Шпионом оказался Ник.

— Я сразу понял, — сказал он, завидев подходящего царевича, — что это ты в лесах барагозишь.

Иван велел оркам, державшим Ника, развязать пленника.

— Чего пришел? – спросил он у наемника, пока они шли к штабной палатке.

— На работу устраиваться, — ответил Ник, — мы с ребятами сначала думали, что мы нужны Виктору. Но у папы твоего не оказалось нужных сумм. Тогда мы решили, что у Родерика-то точно хватит. Но Родерик очень самоуверен, сказал, что справиться и сам. И тут я услышал, что у Аристарха в лесах что-то странное творится. Подумал о тебе.

— Ага, только у меня с папой проблемы похожи. Денег нет. Ну, то есть, конечно, немного есть, но вряд ли вам с ребятами будет достаточно.

— Ты прав, наши мечи дорогого стоят. Но! У меня есть план.

Иван остановился и вопросительно посмотрел на Ника.

— Убьем трех зайцев одним ударом, — ответил наемник на немой вопрос.

Начал свой рассказ Ник издалека.

Небольшая армия Ивана, действуя в одном только районе, безусловно, не могла принести серьезного вреда военной компании Родерика. Однако, перехватив в пути несколько обозов с провизией, Иван заставил армию Родерика задерживать свое продвижение ради сбора продовольствия на месте. А этот небольшой выигрыш времени, позволил Виктору перегруппировать войска и укрепиться на оборонительных рубежах. Для прорыва обороны, Родерик требовал дополнительных сил у Аристарха, одновременно подтягивая резервы из своего королевства. Аристарх, вся армия которого оказалась втянутой в войну с отрядом Ивана, предоставить солдат без угрозы захвата своих городов не мог, а подкрепления Родерика изрядно редели в пути через леса. Ситуация для Родерика, конечно же, была далека от угрожающей, но затянувшаяся война сильно била по казне. Да и Аристарха ни разу не радовало такое положение дел. В итоге, Аристарх, не даром прозванный Хитрым, придумал замечательный способ избавиться от лесной проблемы.

— Какой? – Иван посерьезнел.

— У одного знакомого некроманта он наймет армию мертвецов, — ответил наемник.

— Толково, — сказал принц, — А какой план?

— Нанять армию трупов – недешевое удовольствие. Аристарх повезет некроманту деньги. И я знаю примерный маршрут. Причем, учитывая масштабы суммы и переговоры с магом, велика вероятность, что Аристарх поедет лично.

— Мы нападаем, убиваем Аристарха, забираем деньги, на которые нанимаем тебя и твоих парней, и избавляемся от угрозы армии зомби. Ничего не забыл? – спросил принц.

— Все верно.

— Один вопрос. Почему ты здесь? Что тебе с твоими ребятами мешает сделать это без меня?

— Репутация, — просто ответил Ник, — Если мы сделаем что-то подобное, из благородных наемников мы превратимся в крупную шайку бандитов. А если что-то подобное сделают орки… Они же орки, разве что-то может испортить им репутацию? А потом, чудом избежавший предательской смерти, наследный принц наймет благородных рыцарей для войны против вероломного противника.

Иван удовлетворенно кивнул.

— Пойдем, обсудим детали, — уже на ходу бросил он.

— Эй, а поесть!? – восклинул Ник, но пошел следом.

— Тихо! – гаркнул Иван.

В штабной палатке повисла тишина, трое вождей орков и тысячник с двумя сотниками выжидающе смотрели на царевича.

— Идем убивать Аристарха!

План был детально проработан и только что не отрепетирован за два дня подготовки. Выполнить сложную и важную задачу поручалось трем сотням лучших орочьих воинов и лучников под предводительством двух вождей, двумстам ветеранам из числа освобожденных солдат и сотне гоблинов посмышленей. Людей, разбитых на две сотни повели Ник и лично Иван-царевич. Командование операцией Иван возложил на наемника.

Ради охраны гонорара некроманта Аристарх выделил, похоже, все свободные войска – два кавалерийских батальона. Один из них по всем правилам устава двигался впереди, за ним карета с послом и деньгами, замыкал второй батальон. Кто сопровождает кассу, узнать так и не удалось. Возможно, лично король, возможно, высокопоставленный вельможа, возможно, кто-то из генералитета.

Очевидно, что при обнаружении засады, часть кавалеристов, прикрывая карету, будет прорываться вперед, часть останется и примет бой. Именно поэтому засаду решили устроить из двух частей. В начале на первый батальон нападет несколько десятков орков, создавая видимость многочисленности атакующих и вынуждая часть конвоя прорваться вперед с каретой. Отрезав арьергард охраны, орки должны задержать их на несколько минут, чтобы дать передовой части отряда оторваться достаточно далеко. И вот уже там, впереди, оставшуюся часть сопровождения и кассу — будут ждать основные силы Иванова отряда. Гоблины, которых с огромным трудом научили сидеть на месте, уперев копья в землю, с закрытыми глазами, сядут поперек дороги в два ряда, чтобы остановить первые шеренги кавалеристов. Несколько орков-лучников обязаны умертвить лошадей, впряженных в карету. Если они справятся с задачей, принц обещал им и только им целую деревню в полное распоряжение на три дня. Такое предложение послужило отличной мотивировкой. Ну, а когда на дороге возникнет затор из лошадей и гоблинов, да еще и остро встанет вопрос транспортировки кареты (выпрячь мертвых лошадей и запрячь новых – это не секундное дело) тут и вступят в бой двести орков и двести людей. Должно сработать.

Гораздо больше опасений у Ивана и Ника вызывал момент перехода к месту засады. Маршрут Ник действительно знал примерный, и единственное средство уточнить его, это наблюдение за вероятными дорогами. Предполагалось, что как только на одном из трех возможных путей следования покажется обоз, наблюдатели вернуться к основной ударной группе, заранее занявшей самое близкое ко всем трем дорогам место, и уточнят маршрут. После этого весь отряд переместится к заранее намеченному для западни месту, ну а далее по плану.

Но ведь и до точки идеально расположенной относительно трех предполагаемых путей следования необходимо было скрытно добраться. А перемещаться приходилось по вражеской территории.

Удача сопутствовала царевичу.

Быстрым маршем полутысячный отряд прошел по контролируемой противником территории. Основные силы Аристарха были брошены на усиление гарнизонов в городах и деревнях, поэтому по пути произошло лишь пара незначительных стычек, в результате которых в отряде Ивана появилось несколько легкораненых, а вот никому из врагов уйти не удалось.

Так же быстро и удачно удалось переместиться непосредственно к месту засады, после того, как наблюдатели сообщили о точном маршруте следования инкассаторов.

Первая часть плана реализовалась как по маслу – около семидесяти орков рассекли кортеж на две части, связав схваткой арьергардный кавалерийский батальон, в то время как авангард с каретой поспешил уйти от засады.

Примерно километром дальше, сидели на дороге гоблины, уперев в землю копья и крепко зажмурившись, Иван-царевич пообещал лично сожрать каждого, кто откроет глаза. На ветвях раскидистых деревьев пятеро орков-лучников держали наготове луки и стрелы и пристально следили за дорогой. Вскоре послышался топот копыт, а затем, в облаке пыли, показались и первые шеренги кавалерийского батальона.

Всадники заметили препятствие, но, видимо, получили тот же приказ – прорываться – и лишь пришпорили коней. В тот момент, когда гоблины-смертники, как окрестил их Ник, принимали на копья первые ряды конников, орки-лучники, почти синхронно выпустили одну за другой по десятку стрел в головы лошадям, впряженным в карету. Многие из этих стрел достигли цели, кони упали, по инерции пролетели несколько метров в перед, затем на них наехала карета и упала на бок. Лучшего нельзя было и ожидать!

К карете и задним рядам кавалерии кинулись с двух сторон из леса сотни Ивана и Ника, с флангов и фронта батальон конников атаковали орки.

В начавшейся жестокой схватке одно стремление владело царевичем. Он прорубался к карете.

«Сразу проткнуть мечом эту сволочь, или сказать что-нибудь пафосное?» — думал Иван, мечтая увидеть в карете Аристарха. «Нет, так-то понятно, если там не Аристарх лично, то сразу в расход! Но если там этот вероломный подонок…» — додумать принц уже не успевал, он достиг кареты и влез на нее, чтобы открыть дверцу, оказавшуюся сверху. Когда же он, под звуки битвы и ржание коней, распахнул дверь, он понял — о лучшем сопровождающем денег нельзя было и мечтать. В карете, придавленный небольшим, но, судя по всему, тяжелым сундуком, лежал без сознания Мило Крубесский.

Бой на лесной дороге был жарким, но простым. Видишь врага – убивай. Командир не особо требовался.

— Ник! – крикнул Иван, — Помоги!

Вдвоем, они вытащили из кареты сундук, бегло прикинули возможную сумму. Затем принялись вытаскивать Крубесского.

— О! – воскликнул наемник, узнавая царедворца, — Мертв?

— Вроде дышит, — ответил Иван.

— Отлично, значит, можно будет смотреть ему в глаза, пока он будет умирать!

— А мы его убивать не будем. По крайней мере, пока.

Ник удивленно вскинул бровь, но ничего не сказал.

Как обычно и бывает, план разрушил неучтенный фактор. Пока Ник с царевичем выволакивали бесчувственное тело Мило из опрокинутой кареты, на поле боя произошли некоторые перемены. Остатки кавалеристов собрались и заняли круговую оборону, но участь их была предрешена. Однако появилась третья сила…

— Нандэ! – вдруг раздался крик на орочьем.

Царевич понятия не имел, что это означает, но увидел, что по дороге с востока приближается крупный отряд. Какое-то звериное чутье подсказало принцу посмотреть и на запад. Так и есть, отбившийся от орков арьергардный кавалерийский батальон, хоть и изрядно потрепанный, но все еще боеспособный во весь опор спешил на помощь своим соратникам.

Теперь уже отряд Ивана оказывался в окружении!

— Что значит «нандэ»? – спросил царевич у Ника.

— «Нандэ» значит мертвый, — ответил тот, — похоже, некромант вышел на встречу.

На принятие решения оставалось несколько секунд. Варианты же не радовали разнообразием и хэппи-эндом. Отходить в леса и стараться затеряться, бросив своих раненых на расправу зомби, но с деньгами – и как потом с этим жить? Выставить заградительный отряд против трупов, и прорываться на запад сквозь конницу – самоубийство. Оставалось, в принципе, единственное решение – задержать конницу, порубить зомби, и, в идеале, добраться до некроманта. Кроме личных счетов Ивана к некру (он не забыл, кто ждал его тело в первый же день), некроманта нужно было обезвредить, хотя бы для того, чтобы он не искал «свои» деньги, которые царевич не собирался отдавать в любом случае.

— Держим конницу, бьем мертвецов, — бросил Иван Нику, и поспешил в гущу драки. Нику дважды повторять не пришлось, он моментально сориентировался и принялся раздавать четкие и быстрые, как выпад мечом, приказы.

Иван же добрался до гоблинских рядов. Как он и думал, уцелевшие (не более полусотни), до сих пор сидели, вцепившись мертвой хваткой в копья и не разжимая глаз.

— Встать, открыть глаза, за мной! – на гоблинском приказал Иван.

Он стремительно провел гоблинов мимо свалки, где орки яростно дорубали нескольких оставшихся конников из авангардного батальона, и вновь усадил их против приближающейся конницы.

— Ник, держать кавалерию так долго, как сможете!

Иван добежал до орочьих вождей, которые, как и положено орочьим вождям, бились в первых рядах, с трудом оторвал их от милого сердцу занятия и вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию. Вожди не даром назывались вождями, сходу поняв, что от них требуется, они криком, а иногда и рыком, направляли воинов.

Иван же схватил под уздцы рядом стоящего коня, потерявшего всадника, и поскакал на восток, в надежде прорваться сквозь зомби и убить некра.

В глубине души царевич лелеял надежду хорошо разогнаться и заставить коня перескочить первый ряд сражающихся с нежитью орков, но его навык наездника не позволял ему выполнить подобный маневр. Пришлось прорубать себе путь. Прорвавшись сквозь плотные ряды, принц вновь пустил коня в галоп. На скаку он даже умудрился снести несколько голов ходячих мертвецов, которые проявляли излишний интерес к нему и его коню.

Некроманта Иван заметил еще издали. Тот, ничего не боясь, стоял посередине дороги. Иван остановил коня, не доехав до мага метров тридцать. Неторопливо спешился и пошел к некру, сжимая в руке меч, покрытый трупной слизью и запекшейся кровью. Маг же молча наблюдал за ним с легкой усмешкой.

За пять метров до некроманта царевич остановился. Его смущала самоуверенность высокого худого человека.

«Да какого черта!», подумал Иван и решительно направился к магу, поднимая меч.

Некр рассмеялся.

— Какие вы тупые! – сказал он, — Вот просто взял меч, пошел убивать мага!

Он сделал неуловимое движение рукой и на царевича со свистящим ревом полетели два черепа. Размеры черепов превышали человеческие вдвое, легкий голубоватый ореол окружал их в полете. Иван-царевич увернулся от одного, и попробовал отбить мечом второй. Будто по камню ударил меч, не причинив никакого вреда мертвой голове, а вот правая рука принца онемела. Прежде чем царевич сумел развернуться, пролетевший за него череп боднул Ивана в спину. Резкая боль пронзила царевича с головы до ног. С затуманенными глазами он слабо попытался увернуться от нового удара, но не смог, и тот сгусток магии смерти в форме черепа, который принц пытался парировать, впечатался челюстью в его грудь. Дыхание перехватило, во рту появился железный привкус, а боль от первого удара многократно усилилась, хотя казалось, что это невозможно. Не в силах стоять на ногах Иван-царевич завалился на бок, орошая дорожную пыль россыпью кровавых брызг, вылетевших из его рта вместе с судорожным выдохом. Маг, с ухмылкой наблюдавший за поединком, хмыкнул и шагнул к лежащему принцу.

— Ну что, — спросил он, — Понял, на кого руку поднял? Ой, ладно, что с вас, дебилов, взять, — произнес некр, и бросил кружащим над Иваном черепам: — Добейте.

Здесь бы и окончилась наша сказка, если бы не орки. Уж сколько грязи на них не лили летописцы различных времен, но в одном можно было быть уверенным – орки никогда не предадут союзника.

Некроманту в горло вонзилась стрела. В тот же миг черепа, что уже чуть поднялись вверх, чтобы с силой ударить Ивана и лишить его жизни, рухнули в дорожную пыль и начали медленно таять в воздухе, будто состояли из дыма. Некр тоже упал, и силился вдохнуть, руки его сжимали и разжимали кулаки, загребая дорожную пыль.

Медленно поднялся Иван. Подошел к врагу, склонился над ним. В глазах поверженного мага застыли боль и мольба, но царевич только сплюнул ему в лицо кровь и грязь. Не добил он противника не потому, что хотел дать ему шанс, а лишь с целью продлить страдания.

Сил влезать на коня, а тем более трястись на нем, у принца не было. Медленно и осторожно он возвращался к месту битвы.

Более двух третей отряда потерял Иван-царевич в этой вылазке. Всех раненых, даже гоблинов, забрали с собой.

Глава 12. Аристарх Мертвый

Ник, довольный исходом и забранной суммой, отправился к «своим ребятам». Предполагалось, что наемники начнут военный действия авансом, с захвата одной из ближайших к орочьему лесу деревень, для выполнения обещания данного оркам-лучникам.

Пока пять тысяч наемников разоряли деревни Аристарха, обрекая на голод его городские гарнизоны, Иван жестко, но эффективно вербовал Мило Крубесского.

Царевич посадил царедворца в специально выкопанную яму. Иван не слушал ничего, что обещал ему Мило. К яме принц приставил охрану, двух орков. Запретил им покидать пост даже по нужде, а чтобы разрешить связанную с этим техническую проблему, разрешил справлять нужду прямо в яму. Царевич трое суток подобным образом «мариновал» Мило, пока Ник не вытащил Крубесского из ямы.

Мило отмыли и привели в палатку, где его ожидал наемник.

— Привет! – просто сказал Ник, — Ты извини уж Ивана-то, просто он очень на тебя разозлился. Я-то против тебя ничего не имею. Ну, кроме того, что мы враги. Ну, так это ж война, дело такое. В общем, что я тебе предложить хочу. У нас же сейчас Виктор на юге с Родериком не на жизнь, а на смерть бьются, а у нас вроде и силы приличные – орки так чуть ли не каждый день по сотне приходят, чутье у них на драку, что ли? – а на помощь своим придти не можем. Аристархова армия мешает. Она хоть вся по городам сидит, а в тылу ее оставлять нельзя. Каждый город штурмом брать – смысла нет. Осаждать – времени нет. Но, мы думаем, нашли способ сделать всем хорошо. Если только ты поможешь.

Во время монолога наемника Крубесский испуганно глядел на него, губы Мило тряслись.

— Так ты поможешь? – спросил Ник.

Мило энергично закивал.

— Это хорошо. Ну, потому что, если ты откажешься помогать, то мы будем города штурмовать. А при штурме каждый меч на счету. Придется мне к моим ребяткам уйти. А ты тут с Иваном останешься. Он что-то так на тебя злится сильно. Опять в яму посадит. А орки, они как кошки. Где чуют, что туалет, так все туда и ходят. Чистоплотные, не то что гоблины.

— Я помогу, — прохрипел Мило, — помогу.

— План у нас предельно простой. Ты проведешь небольшую группу диверсантов прямо во дворец. Так, чтобы страже на глаза не попасться. Я буду с тобой откровенным, мы собираемся убить твоего короля.

— Наконец-то, — ответил Крубесский с неожиданной ненавистью, — Я сам давно мечтаю убить эту мразь.

Ник удивленно вскинул брови, но вдаваться в подробности не стал, списал слова Мило на самооправдание предательства.

Десяток диверсантов Иван отбирал лично. Повел отряд он сам.

Лесом они дошли до известного царевичу входа в древние катакомбы. Первым шел Мило, за ним Иван.

— Если мне хотя бы померещиться подвох – ты умрешь, — честно предупредил Крубесского Иван.

— Я знаю, — ответил тот, — я ненавижу Аристарха не меньше тебя, так что можешь не опасаться.

Самую сложную часть – добраться до знакомых Крубесскому подзамковых подземелий – преодолели за шесть часов, следуя безошибочной интуиции Ивана-царевича. Уже под замком передохнули, Мило показал просторную комнату, в которой легко мог разместиться весь десяток.

— Я выведу вас в замковом подвале, оттуда, тайным ходом пройдем прямо в покои Аглаи, — Мило вздохнул, — К тому времени Аристарх должен быть у нее, — столько ненависти в словах Иван не слышал еще ни разу.

— Он бывает у Аглаи регулярно в определенное время? Для чего?

Мило бросил на принца такой выразительный взгляд, что не понять его было невозможно.

— Инцест? – все же уточнил Иван, — И что, принцесса не против?

— Против! – крикнул Крубесский, — Она всегда была против, но этот боров насиловал ее! Насиловал родную дочь! – голос царедворца дрожал, слезы бессильной злобы текли по его лицу, — Она приходила ко мне потом. Каждый раз она приходила ко мне. Двенадцатилетняя девочка, которую изнасиловал отец… — Мило разрыдался.

— Прямо трагедия, — протянул принц, — Ладно, успокойся. Скажи, почему ты никогда не пытался остановить это?

— А что я мог сделать? Один лакей как-то увидел, как Аристарх тащит Аглаю в свою спальню. На следующий день его, лакея, обвинили в какой-то ерунде и убили прежде, чем он успел хоть слово сказать.

— Ясно. Стой, ты сказал двенадцатилетнюю. А сколько Аглае сейчас?

— Сейчас?.. – лицо Мило стало отрешенным, — Сейчас это уже не важно…

— Пожалуй, ты прав. Ну что, все готовы? Ну, тогда пошли!

По пути до покоев принцессы, отряд царевича добрался без проблем. Из-за потайной двери доносилось ритмичное пыхтение и поскуливание.

— Срамота-то какая, — шепотом сказал принц, — Там есть охрана?

— Нет, Аристарх всех отсылает.

— Ну, тогда открывай дверь.

Мило повернул какой-то рычаг на стене, и потайная дверь с еле различимым шелестом отъехала в сторону. Вела она в богато убранную спальню. У правой стены, по центру, стояла большая кровать с балдахином, прозрачность которого позволяла видеть на кровати двоих совокупляющихся людей.

Пока Иван жестом дал команду своим людям заблокировать двери, Мило со странной задумчивостью глядел на копошащегося за балдахином Аристарха, потом вдруг схватил стоящий рядом на комоде канделябр и, с криком «Убью!» бросился к кровати. Лишить себя удовольствия лично заколоть ненавистного врага Иван не мог, поэтому кинулся за Крубесским. Догнал его у самой кровати и оттолкнул в сторону. Мило, уже вцепившийся в край занавеси, упал на бок и сорвал ее.

Открывшаяся картина повергла Ивана-царевича в шок. На кровати, как и ожидалось, он увидел полноватого рыхлого старика, лежащего на молодой девушке. Девушка страстно обнимала Аристарха руками и ногами, все тело ее выражало экстаз, настолько сильный, что даже крик Мило не мог помешать ее наслаждению. Аристарх же, напротив, с выражением крайнего ужаса на бородатом лице смотрел на сжимающего меч Ивана. Он, видимо, хотел встать, но девушка сильно держала его. И только абсолютно пустые глаза и безмятежное спокойствие на лице Аглаи шли в диссонанс с ситуацией. Ее шею, как сначала показалось принцу, опоясывала нитка темно-синих бус, но, приглядевшись, тот понял, что это не бусы, а синяки. И в тот момент, когда до царевича дошло, что именно происходит сейчас перед его глазами, он выронил меч и отступил на шаг.

— Ааа, эээ, ммм, — кряхтел Аристарх, затем к нему вернулось некоторое подобие самообладания, — Да отцепись ты! – рявкнул он Аглае, и та послушна разжала объятья, ее руки и ноги безвольно упали на простыни.

Четверо бойцов Ивана контролировали двери в комнату, двое, на всякий случай, держались около потайной дверцы, через которую они пришли, один успел подбежать к лежащему на полу царедворцу и держал свой меч у его горла. Один следил за неподвижно лежащей Аглаей, а двое, обнажив мечи, шагнули к Аристарху, который, пользуясь замешательством Ивана, успел слезть с кровати и стоял на полу.

— Кто вы? Что вам нужно? – спросил Аристарх, и вдруг заметил Крубесского, — Мило? Ты привел ко мне убийц? Так ты платишь за мою милость, пес?

— Скотина! – крикнул Мило, — Ты убил Аглаю! Ты ответишь за это!

Несмотря на всю опасность ситуации, Аристарх рассмеялся.

— О, святая месть! Он не рассказывал тебе, — Аристарх обращался к Ивану, безошибочно определив главного, а может быть узнав царевича, — кто придумал сделать из нее зомби для наших с ним утех?

— С ним? – удивился Иван.

— А так он и про график не рассказывал!

— График? – лицо царевича, отошедшего от первого шока, медленно приобретало изумленно-брезгливое выражение.

— Да, четные дни мои, нечетные – его. Как он убивался, когда узнал, что я нечаянно задушил дочурку! Но ничего, сказал он, мы это поправим! Привел мага, да так быстро, что это мясо, — Аристарх кивнул головой на кровать, — даже не успело подпортиться.

— Заткнись! Заткнись! – заверещал Мило.

— Успокой, — коротко бросил царевич воину, следившему за Крубесским.

Тот плашмя ударил Мило мечом по голове. Мило вскрикнул и замолчал.

— В тот же день маг сделал Аглаю полностью покорной моей и его воле. А в качестве платы за свое молчание, этот пес потребовал график посещений.

— #/\%+$, — сказал принц, — #№$^3&. Меня сейчас стошнит… Убейте обоих, чего вы ждете?! – принц крикнул солдатам. Те с радостью поспешили выполнить приказ.

Протестующий крик Мило прервал пронзивший его горло меч, Аристарх рухнул на пол с распоротым брюхом.

Иван склонился над зомби.

— Бедная девочка, — сказал он, — дал бог папашу…

Возвращались той же дорогой. В середине следующего дня диверсанты вышли в лесу. Иван распустил солдат, а сам пошел в свою хижину, намереваясь поспать. По пути его перехватил Ник.

— О! Вернулись! Как там Аристарх Хитрый?

— Аристарх? – переспросил Иван, — Нет, Аристарх не хитрый. Аристарх мертвый.

Глава 13. Орда справедливости.

Убийство Аристарха полностью развязало руки царевичу. Вассалы мертвого царя меньше всего хотели сражаться за него, свои солдаты им нужнее были во внутренних разборках и борьбе за власть. Иван отрядил несколько дипмиссий к местным баронам и герцогам, переговоры прошли удачно. Слух о том, что Аглая – зомби разлетелся со скоростью молнии. А слухи о контактах Аристарха с некромантами давно уже принимались за истину. Поэтому, у многих прежних вассалов Аристарха не вызывало сомнений, что Аристарх сам сделал из своей дочери ходячего мертвеца. А уж многократно перевранные подробности обстоятельств гибели короля окончательно ставили крест на возможности занять трон кем бы то ни было из его родни.

Именно поэтому, пара баронов, пылая жаждой мести к королевскому роду, согласились на вассальную зависимость от Виктора, и подчинились Ивану вместе со своими солдатами. Естественно, использовать их для нападения на Родерика Иван не мог, но он направил эти силы против некоторых все еще лояльных королевскому клану дворян.

С большинством же лэндлордов Иван заключил пакт о ненападении и торговле. Армия царевича не грабит их деревни, а они не поворачивают свои армии против принца. Ну и снабжают войско Ивана продовольствием в обмен на золото, происхождение которого лэндлорды не будут уточнять.

Открывшиеся перспективы позволяли безболезненно вести компанию на два фронта – занять порты на Граничной реке и ударить Родерику в тыл. И делать это следовало как можно скорее, донесения разведки с юга говорили о существенном успехе Родерика в продвижении к столице Виктора.

Армия Ивана-царевича насчитывала свыше трех тысяч солдат, освобожденных пленников, крестьян, порядка шести тысяч орков (и их отряды все прибывали из отдаленных земель, приходили даже орки с восточного берега Граничной реки), пять тысяч наемников и около тысячи гоблинов.

Рассудив, что для действий в портах требуется не столько сила, сколько хитрость и разум, Иван поручил задачу захвата и контроля портов наемникам.

Половину орков принц оставил патрулировать дороги с приказом уничтожать любой отряд Родерика, куда и откуда бы он не направлялся.

А оставшиеся силы под личным командованием царевич направил на юг.

Небольшим, в масштабах войны, силам Ивана идеально подходила тактика Hit&Run. Поэтому особое внимание царевич уделял формированию разведывательных батальонов. Необходима была абсолютно достоверная информация о количестве и силе группировки врага, по которой планировался удар. Орки, отличные разведчики и солдаты в условиях лесных боев, на равнине становились просто отличными солдатами. Так что разведку создавали из людей, и непосредственное участие в подготовке солдат принимал сам Иван-царевич. Он откуда-то знал приемы и особенности фронтовой разведки, и вроде бы даже помнил откуда – на войне его обучали… обучал… генерал… Нет, кто и при каких обстоятельствах учил его, принц вспомнить не мог.

Вообще, во время форсированного марша на юг, к тылам армии Родерика, у Ивана было достаточно много времени на размышления, и его всерьез напрягала открывшаяся амнезия. Он знал кто он. Он смутно помнил войну. Он знал, что его учили владеть оружием, но не помнил, как это происходило. Иван не совершенно не помнил своего детства или братьев. Что это – мозговой недуг, последствия стычки с магом?

С каждым днем он открывал в себе новые черты и навыки, о происхождении которых не имел ни малейшего понятия. Например, принц отлично метал ножи, и обнаружил он это совершенно случайно.

Невозможность вспомнить что-то о своей юности и детстве подстегивала Ивана. Он должен прорваться к столице, хотя бы для того, чтобы поговорить с людьми, которые окружали его в течение всей жизни.

Наконец, впереди стали попадаться тыловые резервы Родерика, и стремительные и смертоносные атаки маленькой армии принца отвлекли его от постоянных мучительных попыток что-то вспомнить.

Как и ожидалось несколько первых встреченных полков Иван и его армия разбили быстро и практически полностью – сказался эффект неожиданности. Но вскоре весть об угрозе с севера распространилась, и Родерик обратил свои резервы во второй фронт.

Ивану сильно помогало крестьянство с освобожденных земель, в ответ царевич присылал им невольников из захваченных в плен солдат Родерика.

С юга приходили неутешительные новости – Родерик осадил столицу. Времени на изматывающие бои не оставалось, и Иван решился на смелый, отчаянный прорыв. Рискованный план включал в себя множество неизвестных (например, Иван рассчитывал на безоговорочную поддержку освобожденных территорий) и несколько опасных ударов по противнику на выгодных позициях или превосходящему численно. Планировать что-то подобное позволял постоянный приток орочьих отрядов. Весть о масштабах войны и обещаниях, данных Иваном оркам, разнеслась очень далеко, и каждое орочье племя считало своим долгом поучаствовать в битве, ну и, естественно, в дележе земли.

Огромную ставку царевич делал на орков-шаманов. Их магия ярости и разрушения идеально подходило для наступательной операции. Родерик же, по сведениям принца, считал, что легко справится с Виктором и без помощи магов.

Однако, сколь сильны шаманы в магии, столь же они самоуверенны и уперты. Первый же штурм деревни наглядно показал ничтожную эффективность магии орков. Если обстановка на поле сражения требовала вмешательства колдовства, то, безусловно, все шаманы применяли свои лучшие трюки, но делали это одновременно и в одном и том же месте. Один шаман с легкостью заменял двенадцать, и исправить ситуацию оказалось ой как не просто. Каждый из шаманов мнил себя лично однозначно умнейшим и достойнейшим, и требовал полного подчинения. Каждый. Споры о старшинстве не мог разрешить никто – вождь одного племени не имел ни малейшего авторитета у шаманов других племен. Иван же, хоть и считался главным, но на шаманов влияния не имел. В итоге выход все же нашелся. Большую часть колдунов обязали накачивать армию яростью и невосприимчивостью к боли, огромный объем работы за несколько часов перед атакой полностью выматывал шаманов, зато каждый «заряженный» воин стоил двоих. А троих самых сильных магов разносили максимально далеко друг от друга – двоих на фланги, одного на фронт, где они и действовали по обстановке, и их помощь сложно переоценить, особенно учитывая строжайший запрет Ивана-царевича на поджог любых строений. Иван хотел вычистить страну, а не разрушить ее.

Описать каждый бой невозможно — слишком много их было. Но форсирование реки Ивор, притока Граничной, и битву за столицу стоит описать хотя бы схематично.

Форсирование реки Ивор.

Задача, как и многие в то время, ставилась нетривиальная. Войско Иван-царевича клином врезалось в оккупированную часть королевства, с флангов остались занятые противником города Ит и Тун. Таким образом, складывалась опасная ситуация – генералы Родерика могли соединиться чуть севернее, заключив армию принца в кольцо. Отступать или атаковать во фланг и, тем самым, терять драгоценное время Иван не хотел, поэтому решил прорываться далее на юго-запад, через реку Ивор, приток Граничной. Силы Родерика неплохо закрепились на южном берегу.

Штабное руководство говорило, что на организацию операции по окружению у противника уйдет до двух суток, а на попытку фланговой атаки – до шести часов. Таким образом, на отдых солдатам и планирование прорыва оставалось не более пары часов, и около трех-четырех часов на переправу и уничтожение противника.

Первым делом Иван со штабом осмотрели укрепления на противоположном берегу. Наспех сделанная насыпь и частокол из стволов деревьев существенно затрудняли выход из воды на берег. На специальных площадках за забором располагались лучники. Укрепившаяся группировка врага уступала армии Ивана числом, но укрепления и открытое пространство реки, во время переправы через которую солдаты царевича станут отличной мишенью для стрел родериковцев, сводили на нет численный перевес.

— Что делать будем? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил царевич, разглядывая противоположный берег Ивора в подзорную трубу.

— Укрепления нужно сносить, иначе самоубийство, — отозвался генерал , спасенный Иваном из окружения.

Стоявший рядом верховный (на время войны) орочий вождь одобрительно взрыкнул.

— Идеи есть, как это сделать?

— Диверсант заложит бочонок масла в основание насыпи, вернется на наш берег, и одна горящая стрела… — ответил генерал. Орк хмыкнул.

— Чушь, — сказал орк, — чушь!

Генерал поморщился, но ничего не ответил.

— Так, — сказал Иван, — Ну, допустим. Есть у нас уверенность в том, что, во-первых, бочонок взорвется, во-вторых, даже если он взорвется, то насыпь точно разрушится?

— Были бы со мной мои инженеры, — отозвался генерал, — была бы и уверенность. Но почти всех отозвали в столицу, укреплять стены, незадолго до окружения. А те, что оставались со мной, погибли в попытке прорвать кольцо.

— Угу, — буркнул принц, — Понятно. А ты что предложишь, мой зеленый друг?

— Дерево, — орк говорил отдельными словами, он отлично понимал общечеловеческий, но разговаривал на нем сам очень плохо, — Лучники. Шаман-иша сожжет здесь стоя.

— Кто такой Иша? А, неважно, — Иван выглядел раздраженным и рассеянным, сказывалась многодневная усталость, — Ну, подожжем мы забор. И? Пока не прогорит, мы сами не сунемся, а как прогорит – так нас и встретят с насыпи. Да, чуть-чуть нам это задачу упростит, но, даже если и прорвемся, то с такими ничтожными силами останемся, что дальнейшая война будет невозможна, — царевич в сердцах выругался.

— А твои шаманы могут сделать солдат невосприимчивыми к огню? – спросил орка генерал.

— Могут. Шаман-иша тьму сделает. Но устанет, поджечь не сможет.

— А если не этот Иша, а остальные? У нас их дюжина! – принц не скрывал раздражения.

— Иша – это все. Сразу, — ответил вождь.

— Ааа, — протянул Иван, — Угу. А если наоборот, сначала поджечь, потом солдат заколдовать?

Орк отрицательно мотнул головой, но приказал своему ординарцу привести шамана.

Шаману объяснили задачу, и он подтвердил слова вождя – или поджечь деревянные укрепления на том берегу, или сделать огнестойкими тысячу солдат. Он предложил вариант поджечь и защитить от огня не тысячу, а сто человек, но сотни явно не хватало для штурма берега.

— Принц, — сказал генерал, — Штурмовать сейчас – значит положить половину бойцов под стрелами. А если мы сделаем так: пока горит частокол, наводим переправу, стрелять они не смогут. Когда забор догорит, наши ребята пойдут на штурм под прикрытием орочьих лучников! Они не дадут высунуться врагу. Ведь не дадут? – спросил генерал у вождя; тот лишь фыркнул, демонстрируя бессмысленность вопроса.

— План хорош, есть только несколько волнующих меня деталей. Во-первых, враг наверняка будет тушить огонь, во-вторых, успеет ли все прогореть за два часа? – Иван вопросительно посмотрел на шамана.

— Сожжем за полет стрелы

— Не, не, не. Так быстро не надо. Надо чтобы горело долго, и противилось попыткам тушения. А как только наши лучники займут позиции, а пехота будет готова переправляться, вот тут и надо сжечь за полет стрелы. Сможете?

— Сможем.

Шаман-ишу устроили там же, откуда принц со штабом осматривал укрепления. Двенадцать шаманов взялись за руки, будто собираясь водить хоровод. Несколько секунд они постояли, прислушиваясь к себе, затем разомкнули круг.

— Мало сил. Нужно еще.

— У меня шаманов или магов больше нет, — ответил Иван, наблюдавший за приготовлениями.

— Не надо шаманов. Любых еще двадцать.

— Гоблины подойдут?

— Гоблишей пять десятков.

Иван передал пятьдесят гоблинов в полное распоряжение орков-шаманов, те взяли их в круг, и началось колдовство.

Орки синхронно затянули что-то напевное, полное шипящими и рычащими звуками. Спустя буквально секунд десять частокол на противоположном берегу вспыхнул, одновременно с этим рухнули без сознания двое гоблинов. Их руки тут же выпустили и вновь сомкнули круг.

Солдаты, орки и люди, сплотившиеся за дни сражений, слаженно наводили переправу из подручных материалов – обозных телег, срубленных деревьев, кустарников.

Тысяча орков лучников рассредоточилась по берегу, готовясь стрелять через реку.

Ивор – река вдвое уже Граничной. Переправу сделали за полчаса. Как только об этом доложили Ивану, он тронул за плечо одного из шаманов – иначе донести до круга информацию было невозможно, шаманы находились в трансе.

Одновременно с сигналом к атаке вдруг резко ярко вспыхнуло пламя и разом обратило в золу и пепел укрепления противника. С устрашающим победным криком и рыком двинулась смешанная армия на берег, занятый врагом. Сразу же нашлась работа и для лучников – родериковцы выходили на насыпь, чтобы максимально проредить стрелами атакающих.

Шаман-иша же, отдав все гоблинские и почти все орочьи силы, рухнул на земь, распался на отдельных существ. Несколько гоблинов упали замертво, большинство лишилось сознания. Некоторые шаманы, абсолютно обессиленные упали в обморок, некоторые остались в сознании, но ослабели настолько, что не могли пошевелиться. Самые сильные отползали в сторону и просили пить.

Как только первые ряды атакующих достигли берега, началась страшная битва. Родериковцы не рассчитывали на пощаду и отчаянно оборонялись. Как только на южном берегу расчистили небольшой плацдарм, сразу же лучники поспешили туда и дождем смертоносных стрел поставили точку в сражении. Затем на другой берег перенесли уставших магов, разобрали переправу. Успели как раз во время, на только что оставленном берегу показались отряды родериковских гарнизонов из Ита и Туна. Орочьи лучники обрушили на них такой шквал из захваченных стрел, которые так и не смогли израсходовать родериковские войска, что ни о какой попытке форсирования реки отрядами Родерика не могло идти и речи.

Теперь от стоящих под его столицей войск своего главного врага, Иван-царевича отделяли лишь два дневных перехода.

Штурм столицы.

Только двенадцать часов дал Иван армии на отдых. И ранним утром следующего дня форсированным маршем все войска царевича двинулись к столице. Шли почти без остановок и, как и рассчитывали, вышли к предместьям столицы поздней ночью. Пока усталые бойцы садились есть и отдыхать, несколько разведгрупп отправились на выяснение обстановки. Вернулись они к утру и с очень неутешительными новостями – город был взят, ожесточенные бои шли уже на улицах. Элитная королевская гвардия держала оборону во дворце.

Как ни хотелось Ивану быстрее поднять войска и ринуться на помощь, но он понимал, что людям нужен отдых. Надеялся лишь, что отец его продержится несколько лишних часов.

К стенам города армия Ивана вышла в середине дня. Лагерь нападающих оказался почти пуст, немногих оставшихся в нем солдат войско царевича уничтожило сразу же. У восточных ворот, главного направления штурма, высились груды тел солдат Родерика, что радовало – если трупы не убрали, значит еще идут бои. Сами ворота, разбитые тараном, в виде отдельных обломков валялись под стенами. Душа Ивана рвалась в бой, но он остановил войско напротив ворот. Люди и орки с недоумением и раздражением смотрели на него: зачем останавливаться в шаге от цели? Цель, правда, у орков и людей немного разнилась, одни хотели убивать и грабить, вторые – освободить столицу родины от ненавистного противника.

Иван же выехал перед войсками, остановился прямо напротив ворот и жестом подозвал к себе военного вождя орков.

— Это, — принц указал за спину, прямо на свой город, — мой дом. В нем сейчас бандит, которого мы убьем. Но я очень хочу, чтобы твои орки, когда окажутся внутри, помнили, что они в гостях.

Вождь неодобрительно зарычал.

— Вы сможете куражиться как вам будет угодно на северном берегу граничной реки, в королевстве Родерика. Треть его армии уже разбита, треть перехвачена на реке, остатки мы добьем без вашей помощи. А сейчас, в моем доме, убеди орков вести себя как подобает гостям.

— Хорошо, — ответил явно недовольный вождь.

Он развернулся к армии и оглушительно громко прокричал несколько слов на орочьем. Орки ответили рыком негодования. Вождь привстал в стременах, обнажил меч и гневно выкрикнул еще несколько слов, из которых принц узнал только «нандэ!». Орки угрюмо молчали.

— За мной! – крикнул принц, и указал мечом на восточные ворота столицы.

Бой на улицах жарким. Далеко не все орки вошли в город, когда поняли, что развернуться и пограбить в сласть им все же не позволят. Но подданных у Ивана в войске хватало.

Иван стремительно повел своих солдат к королевскому замку, попутно истребляя всех встреченных воинов врага.

Ко дворцу они вышли как раз во время, чтобы увидеть, как после почти суток штурма Родерик, наконец, выбил замковые ворота и ворвался внутрь.

Царевич кинулся в атаку.

Завязался самый страшный бой в этой войне, о битве за столицу летописцы и барды напишут сотни песен. Яростная рубка не затихала ни на секунду в течение последующих часов. Элитные силы Родерика, зажатые между гвардией Виктора и солдатами Ивана, с яростью обреченных сражались на стенах и улицах замка и города. Стройные ряды воинов перемешались практически сразу. Звон стали о сталь заглушал стоны раненых и крики умирающих. Более пяти тысяч воинов пало в той битве.

И только с наступлением ночи затихла грандиозная битва. Родерик пал, немногие оставшиеся в живых его солдаты смерти предпочли пленение.

Глава 14. Дома.

С трудом отыскал Иван тело Родерика, среди многих сотен убитых, в ночной тьме, разбавленной только светом факелов. Найдя же труп, Иван стащил с проломленной головы Родерика мятый шлем и перерубил шею.

Так и шел он по замковым залам – в мятых, орошенных своей и чужой кровью доспехах, с бордово-черно-рыжем от запекшейся крови мечом в одной руке и залитой кровью головой Родерика в другой. Шел мимо богато украшенных залов, в которых стенали раненые, мимо пиршественных комнат, в которых не осталось столов: все они пошли на баррикады, мимо непривычно пустых гостиных, мимо радостных и печальных гвардейцев, слуг, дворни. Так и вошел он в тронный зал.

На троне сидел его отец – царь Виктор. Огромные мешки под глазами и глубоки морщины, многие из которых добавились за месяцы отсутствия Ивана, выдавали сильнейшую усталость. Перед царем стоял гвардейский генерал и рапортовал о победе.

— Иван! – Виктор встал и пошел навстречу принцу, не дав генералу договорить, — Я знал, что ты сможешь!

— Да, отец! – Иван швырнул под ноги Виктору голову поверженного северного короля, — Родерик Жестокий, — прокомментировал он, — И да, ты уж извини, но не женился. Невеста умерла задолго до сватовства, такие дела.

Виктор рассмеялся, и смех этот почему-то не понравился Ивану.

— Свадьба здесь совсем не главное.

— О чем ты?

— Послушай, как ты выглядишь? Весь в крови, с оружием…

— Отец, я только что из битвы!

— Брось меч. Смотри, ты сжимаешь его так, что у тебя побелели пальцы.

Иван машинально посмотрел на свою руку. Действительно, будто судорога сковала его кулак. Он с трудом разжал пальцы, и меч звякнул о гранит пола. Ладонь была чистой. «За часы бешеной рубки я ни разу не перехватил меч поудобнее» — понял Иван.

— Я знал, что война с Родериком неизбежна. Я не учел только, что мои потери в войне на востоке будут столь высоки, — говоря это, Виктор прохаживался по тронному залу, который постепенно заполнялся людьми – гвардейцами, выглядевшими не менее живописно, чем Иван, царскими телохранителями, откуда-то вынырнул маг, окруженный десятком аколитов, — Я был абсолютно убежден, что Родерик нападет в течение месяца. Но месяца мне явно не хватало, чтобы подготовиться. Я, конечно же, собирал армию, — Виктор бросил на Ивана взгляд, значения которого тот не понял.

— Но я не мог рассчитывать на победу, — продолжал царь, — И тогда маг подкинул мне идею… Договориться с орками из Аристарховых лесов.

Пока царь говорил, кто-то унес меч Ивана, царевичу принесли стул, на который тот с облегчением сел. Маг встал чуть позади Виктора и сосредоточенно смотрел на Ивана. Его подручные разбрелись по залу. Гвардейцы встали за спиной царевича. Слуги, прибиравшие тронный зал, о чем-то беседовали с аколитами. А Виктор рассказывал.

— В серьезность разговоров орки поверили бы только в одном случае – если бы война уже шла и у меня в союзе с ними были бы реальные шансы. Развязать войну с Аристархом в моем положении – самоубийство. И нужен был ты. Кто-то, кто воевал бы от моего имени, кто-то, кому поверили бы орки. Естественно, наш чародей знал ситуацию не хуже меня, потому и предложил использовать тебя. Ивана-царевича, моего младшего сына, которого у меня никогда не было.

Слово «Шок» слабо описывает состояние Ивана. Он не обратил даже внимания на то, что трое гвардейцев плотно прижали его к стулу, а аколиты и слуги взялись за руки, образуя круг, в центре которого оказались Иван, Виктор и маг.

— Создать тебя, наделить необходимыми навыками тело – нетривиальная задача, но не проблема для главного царского мага, особенно при полном содействии всех государственных служб. Единственное, что невозможно – наделив тебя свободой воли, гарантировать твою верность моему царству. Но мы смогли сделать и это.

Иван о многом уже догадался. Объяснились все его провалы в памяти и виртуозное владение оружием. Он понял, что сейчас произойдет что-то очень неприятное для него, но эмоциональный удар оказался слишком сильным. Иван безвольно сидел, удерживаемый гвардейцами, и отрешенно слышал слова мнимого отца. Маг, а следом за ним и его ученики, начал произносить длинное распевное заклинание; вполголоса, так, чтобы не мешать царю закончить рассказ.

— Есть один способ передать кому-то свои чувства – разделить с ним свою душу. А кто любит царство сильнее всех? Царь. Маг разделил мою душу, и часть ее отдал тебе. Осталось лишь отправить тебя к Аристарху и дать проводника, ненавязчиво подсказывающего тебе дорогу.

«Я всегда чувствовал, что с Ником что-то не так», — мелькнула мысль у царевича.

— А теперь я хочу свою душу обратно, — сказал Виктор, — ты ведь не против?

— Я погибну? – спросил Иван, не поднимая головы.

— Скорее всего, — быстро и жестко ответил царь.

Иван поднял голову и, прямо глядя в глаза Виктору, сказал:

— Забирай. Спасибо, что я жил.

Самара 2011-2012