Я ничего не чувствовал. То есть, я чувствовал, конечно, прохладный ветерок, учащенное сердцебиение, пот на спине. Но я не чувствовал ЕГО. Видимо, он далеко забрался. Электростанция находится на территории ГПЗ. И прятаться здесь неудобно – много открытого пространства. Естественно, что тварь прячется дальше, где начинается сам завод.

— Ставлю полтинник, он на складе готовой продукции, — я подмигнул Элмо.

— А я думаю, он в каком-нибудь производственном цеху, в основном здании, — ответил напарник.

— По рукам. Но здесь его точно нет, я не чувствую.

— Как это «не чувствую»? – вмешался в разговор Витя.

— О, Витя. Это долгая история. Просто поверь мне, на подстанции его нет. Надо двигать в сторону завода. Передай нашим.

Пока спецназ продолжал беглый осмотр территории, Виктор достал рацию:

— Коробов докладывает. Курсант Вершинин говорит, что на подстанции его нет. Продвигаться дальше?

— Двигайтесь. Павел знает, что говорит, — ответил Ненашев.

— Вас понял.

Витя повесил рацию на пояс.

— Двинули, — я кивнул Элмо. Мы прибавили ходу, быстро направляясь к зданию завода, темнеющему впереди. Из темноты вынырнули спецы, и мы пошли вперед небольшой группой, не расходясь далеко.

Конечно, сам завод давно уже не работал. А на складе готовой продукции никакой продукции и в помине нет.  Нет, наверное, и оборудования рабочих цехов. Этот завод в замороженном состоянии уже лет десять, а его корпуса, раскиданные по району, потихоньку распродаются частным лицам. В одном из таких бывших «филиалов» завода сейчас находится магазин кожаной одежды. Но подстанцию не отключили – она по старым схемам снабжала электричеством все жилые окрестные дома. Видимо, отрезали только ветку, ведущую к заводу.

Насколько я понимал, мы двигались вдоль улицы Луначарского по направлению к улице Мичурина. Справа тянулся глухой забор с колючей проволокой, слева какие-то садики. Помню, в детстве мы лазили в эти сады за яблоками и вишнями. Это казалось тогда интересным и опасным приключением – вдруг сторож нас заметит. Странно повторяются события – я снова на этой территории и снова это приключение мне кажется опасным. Только в детстве вся опасность заключалась в мифическом попадании солью из ружья в область задницы (мифическом, потому что ни ружья, ни соли, ни сторожа не было), да отодранными ушами, а сейчас опасность – смерть от одного удара мощной руки с вытянутыми когтями. Карательные меры поменялись, а суть осталась той же – ведь отодранные уши в детстве представлялись трагедией мирового масштаба, а потом еще и более «удачливые» охотники за фруктами будут дразнить до скончания веков.  Зато и триумф был поистине велик – куча зеленых яблок и кислых вишен, уважение друзей-охотников, восхищение дворовых девчонок и трехдневный понос, вызванный незрелыми немытыми фруктами. Эх, детство!

— Спереди и слева! – прошипел я, не успев даже удивиться, почему я так решил. Никогда до этого я не чувствовал, где именно тварь. Знал, что просто рядом. Элмо недоверчиво посмотрел на меня. В ответ я все также уверенно махнул свободной рукой вперед и влево.  Мы замедлились.

Аккуратно переставляя ноги, мы подбирались все ближе к достаточно большой пристройке, примыкающей к зданию завода. У меня мелькнула шальная мысль, что это, наверное, и есть склад готовой продукции. Чувство приближения вампира становилось все сильнее, и я понял, что угадал не только место, но и точное направление. Это стоит отметить на выигранный у Дэна полтинник. Если, конечно, выживу. Я отогнал неприятную мысль – мы уже подходили к большим гаражным воротам. Наверное, для грузовиков.