— Дима, погоди! – сказал я; сокурсник закрыл открытый для вопроса рот, — погоди, не перебивай… Я и сам собьюсь…. Ты должен мне помочь! Мне некуда больше идти. Что они тебе сказали, а? Что я опасен, что я сумасшедший? Что меня нельзя пускать за порог квартиры, да? Ну, так вот я здесь, за порогом! И мир не обрушился нам на головы! Я просто чертовски устал и проголодался! Мне негде поесть или поспать! Щас…. Давай поедим и я все расскажу…

— Да что случилось-то?

Я молча помотал головой, мол, дай прожую. Понимая, что пока я ничего не скажу, Дима тоже начал есть. Вид у него был крайне обеспокоенный и задумчивый. Я примерно знал, о чем он думает. «Омеловцы» сказали, что меня ни в коем случае нельзя пускать за порог, что я придумаю все что угодно, лишь бы попасть в дом. А тут он видит, что я у него в доме и абсолютно не страшный, а голодный и уставший. Есть о чем подумать, не правда ли?

Диман должен клюнуть на это! Я учился с ним в универе, в одной группе. Человек он довольно простодушный, даже несколько наивный, и что самое главное, ему не хватает приключений в жизни. Они с друзьями играют в ролевые игры, ну, знаете, толкиенисты и иже с ними. Рубятся на самодельных мечах, разыгрывают исторические сражения.

Я прожевал, выпил чай одним глотком (черт, прокол – чай был горяченным) и сказал:

— Диман, помоги мне! Больше не к кому обратиться! Щас пойдем со мной, кстати, в твой любимый музей Алабина, там у меня есть доказательства. Просто я не хочу попусту сотрясать воздух рассказом и терять время. Ты не поверишь. А в музее ты сам увидишь…

— Сейчас идти? Может завтра с утра?

— Да нет, нет у меня времени, понимаешь!!!

— А что ты в милицию не обратишься?

— В какую милицию?! Они из ФСО! Они же тебе наверняка корочки показывали… Они любят ими посверкать, где тока можно и где нельзя… Уроды (надеюсь, здесь Паше икнулось).

Уговаривал я Дмитрия недолго. Минут 10.

А потом мы вышли из его дома, я остановил тачку, мы в нее сели и поехали к музею Алабина.

Зачем мне нужен был Дима? Просто Федор Иванович Добрынин, самый старый вампир Самары был гурманом. Ему нужны были не просто души, а души добродетельные. Якобы у них какой-то особенный вкус. Не знаю, лично мне больше нравиться вкус крови. Ах, да, я это уже говорил.  А еще Федор Иванович любит, что бы пища приходила к нему сама. Последние шестнадцать лет он ни разу не вышел из своего подвала. Добрынин просуществовал уже 350 лет, приобрел истинное бессмертие, и теперь мог позволить себе просто ждать пока в его клетушку не спустится очередная жертва. Людей он пожирал целиком.

Когда я пришел к нему и изложил суть моих вопросов, Федор Иванович сказал, что с радостью поможет мне, если я приведу ему жертву с добродетельной душой. Кто бы это мог быть я думал секунды три. Потом вспомнил про Диму.

В музее мы с Димой спустились в подвал. Там-то я и расслабился. Блеванул и принял свой истинный вид.