Моя ненаглядная бесцеремонно залезла рукой в узелок, вытащила оттуда пистолет. Мы вместе спустились в холл. Там было довольно людно и шумно, но шум разом смолк, стоило лишь Кристине появиться лестнице с пистолетом в руке. Люди в белых халатах молча расступались перед ней, я шел сзади с выражением «Простите за беспокойство, мы уже уходим» на лице.

Теперь у нас в плане была… хм… нет, не вечеринка — скорее, утренник в доме Пахоменко. Нужно было успеть доехать до того, как взойдет солнце.

Мы вышли на улицу. У нас в запасе было что-то около минуты. Пока менты отзвонятся в Октябрьский РОВД (12-ая медсанчасть на их территории), пока отзвонятся в «Омелу» (на любое криминальное ЧП в больницах выезжали и «Омеловские» группы), пока «Омеловцы» приедут — пройдет как раз секунд 60. В худшем для нас случае.

План отхода у нас был. Мы с Кристиной побежали через дворы на Луначарского. Не обращая внимания на препятствия: где-то мы перелетали через гаражи, где-то, распавшись в туман, просачивались сквозь железные сетки заборов.

Вот и забор ГПЗ. Мы взмыли в воздух и, максимально быстро пролетев над заводом, оказались на пересечении Московского шоссе и Киевской. Путь от больницы до данного перекрестка занял секунд 30.

За что я люблю Московское — машины на нем есть в любое время суток!

Я вынул из узелка пистолет, вышел на проезжую часть, поставил ноги на ширину плеч и, держа узелок в левой руке, правой стал целиться в сторону Мичурина. Слева в такой же позе встала Кристина, правда она держала пистолет двумя руками.

Вот с Мичурина на Московское свернула машина. Вот приблизилась к нам. Джип. Красавец: черный, зеркальная тонировка, номер О 063 ОО.

За пять метров до нас джип остановился. Из него вышел водитель, пассажир спереди и еще один сзади. Ребятки конкретные. Вышедший сзади весил, наверное, килограмм 110 при росте 190. Пассажир спереди выглядел менее внушительно, но на предплечье его было наколото слово «КОТ», а пальчики украшали наколотые перстни. По-моему, там еще и солнышко на запястье было, но я уже не всматривался. Оба пассажира были пьяны. Водила — нет.

Наверное, не стоило тратить пулю, но это был самый действенный метод сэкономить время, не расходуя силы. Кристина выстрелила в «сидельца». Попала.

— Хватит! – мысленно крикнул я.

Ведь в больнице пропало 7 патронов. Теперь еще один. Как раз обойма. А вот все остальные нам еще очень пригодятся.

Сиделец упал на спину, Кристина перевела ствол на водителя, тот замер, я двинулся к «шкафу» и когтем перерезал ему горло. Падая, «шкаф» забрызгал меня кровью, и я вдруг осознал, насколько я голоден. Сдержался. Перешагнул через тело, открыл заднюю дверцу… И получил пулю в лицо.

Боли, естественно, не было. Но я четко прочувствовал весь путь пули через мою голову. Она вошла под левый глаз. Сама пуля кожи не коснулась, сжатый воздух перед ее хищным носом продавил дыру в моей плоти, воздух с боков расширил дыру, круша, сплющивая, сминая кожу и подкожные слои. Воздух раздавил скуловую кость, но пуля задела края отверстия в кости, немного отклонилась от первоначальной траектории, пошла сквозь рыхлую мозговую ткань, отдавая свое тепло исковерканным стенкам расширяющегося канала, который она же и создавала. Наконец, пуля вышла наружу, выпихнув перед собой значительный кусок затылочной части черепа и часть мозга.